Короли Вероны
Шрифт:
– Перестаньте, болваны! Не размахивайте факелами! – взревел кто-то за спиной Пьетро, но гости либо не слышали, либо не желали слышать. Привлеченные криками и языками пламени, несколько бегунов стали карабкаться на лоджию Федериго, впотьмах спутав ее с лоджией Кангранде. В отчаянном желании достичь финиша они не сразу осознали свою оплошность. Некоторые попрыгали на землю и присоединились к опередившей их толпе, других успели втащить на лоджию, где Федериго, радушный хозяин, принялся потчевать их вином в надежде выведать подробности забега.
Двоих бегунов не сбили с толку ни факелы, ни пример товарищей – они знали, на какую лоджию карабкаться, потому что пять месяцев назад с этой лоджии спрыгнули. Темные кудри Марьотто отсырели от растаявшего снега; длинная челка заиндевела. Рядом с ним бежал Антонио, новоиспеченный Капуллетти: на его коротко стриженных волосах снег был не заметен. При свете факелов тела друзей блестели от пота и талой воды.
– Пожалуй, вам лучше удалиться до окончания забега. Теперь уже скоро, – промолвил Пьетро.
– Я в состоянии снести вид обнаженного мужчины, – ответила Джаноцца, густо при этом покраснев.
– Не сомневаюсь. Однако вряд ли мужчины захотят, чтобы вы созерцали их в таком виде.
– Ах да! Конечно! – Девушка проследовала на другой конец лоджии, где сбились стайкой остальные дамы.
Пьетро свесился через перила.
– Эй, вы двое! Давайте, давайте! Поднимайтесь и выпейте вина!
Вряд ли Марьотто и Антонио его слышали. Вопли доносились отовсюду – с улицы, с лоджии, с балкона напротив. Позади Пьетро жид Мануил изо всех сил дудел в дудку. Звук был пронзительный, из тех, что вызывают зубную боль, – иначе говоря, представлял собой идеальный аккомпанемент для происходящего внизу. Пьетро продолжал криками подбадривать своих друзей.
Антонио и Марьотто отчаянно шарили по скользкой стене в поисках хоть какого-нибудь выступа. Наконец Антонио ухватился за балку, протянувшуюся от соседней конюшни. Секундой позже Марьотто подпрыгнул и повис на рукояти факела. Теперь, когда у обоих была опора, друзья полезли на лоджию. Остальные бегуны либо, по примеру Марьотто и Антонио, шарили по стене, либо всеми способами пытались стащить их на землю.
Друзья поднимались все выше, нащупывая на стене малейшие выступы. Антонио нашел очередную зацепку, подтянулся на руках, и вдруг пальцы его соскользнули. Он повис на одной руке, болтая ногами и беспомощно шаря свободной рукой по скользким камням.
Менее чем в трех локтях Марьотто ногой нащупал выступ, позволивший ему перенести тяжесть тела на пальцы ног, а руки пустить в ход. Он бросил взгляд вправо и увидел Капуллетто на одном уровне с собой. С лоджии Пьетро заметил, как Антонио извернулся, чтобы посмотреть в лицо Марьотто, и улыбнулся ему. Капуанец ногой спихнул со стены очередного бегуна – тот полетел прямо на остальных. В то же время Антонио протянул руку к Мари.
От внимания Пьетро не укрылось замешательство, на секунду отразившееся на лице Монтекки. По прошествии этой секунды Марьотто выбросил вперед руку и удержал Антонио.
Дальше друзья полезли вместе. Один из них должен был победить. Около тринадцати локтей отделяли Антонио от раскрытого окна; стоя на выступе стены, ни за что не держась руками, Антонио испустил клич столь радостный и громкий, что заглушил и дудку карлика, и все остальные голоса. Однако положение его было более чем опасно. В любой момент он мог сорваться и рухнуть на обнаженных бегунов.
Марьотто удалось забраться еще выше; он балансировал под самыми перилами, не сомневаясь в собственной победе. Если Антонио хотел выиграть забег, ему следовало сделать почти нечеловеческое последнее усилие. Антонио весь подобрался, так что колени его оказались под подбородком, и прыгнул вверх, к лоджии.
Пьетро успел поймать его взгляд. Антонио тянул руки к перилам, лицо его выражало восторг. Однако восторг этот в следующую секунду сменился ужасом – Антонио прыгнул недостаточно высоко. Подбородком он стукнулся о перила, пальцы его ухватили воздух. Пьетро ринулся на помощь и даже схватил Антонио, однако холодные влажные запястья выскользнули из его рук.
В ту же секунду в перила вцепился Мари. Он благополучно преодолел последние несколько локтей и теперь стоял на внешнем выступе лоджии.
– Мари! – взвыл Антонио. В голосе его слышался страх, красные ручищи рассекали воздух.
Марьотто не обернулся.
Пьетро проследил полет до конца. Антонио с тошнотворным хрустом приземлился прямо на затаившую дыхание толпу. У некоторых бегунов хватило ума попытаться его поймать. Остальные, не видевшие, как Антонио сорвался, невольно послужили ему подушками. Теперь Антонио лежал на земле, держась за собственную ногу, и выкрикивал слова, которых его невесте лучше было бы не слышать.
Пьетро улыбнулся:
– Мари, он здорово ушибся, но он жив.
Марьотто посмотрел вниз – и побелел как полотно. В тот же миг на его плечах откуда ни возьмись оказалось одеяло, и юношу поспешно увели с лоджии, потому что там уже становилось тесно из-за все прибывающих бегунов. Слуги несли плащи и теплые чулки. Кирпичи в каминах уже раскалились. Подогретое вино с пряностями дымилось в огромных чанах. Все было готово для того, чтобы привести в чувство замерзших и уставших бегунов, которые теперь кутались в одеяла и залпом пили вино, обжигавшее им глотки.
Явился распорядитель с длинной зеленой шелковой лентой, а также с живым петухом и парой перчаток для проигравшего. Кангранде решил не ждать последнего бегуна. Зеленой лентой наградили Монтекки. Пьетро пробрался сквозь толпу, чтобы поздравить друга.
– Ты как себя чувствуешь?
– 3-з-з-замерз-з-з-з, – клацая зубами, отвечал Марьотто. – Б-б-будто тысяча иг-г-г-голок в ноги впилась. Антонио н-н-не очень пострад-д-д-дал?
– Не знаю, – сказал Пьетро. – Пойдем поищем его.
– Мы д-д-должны его найти, прав-д-д-да?