Короли Вероны
Шрифт:
Опасность представлял не столько конный впереди на дороге, сколько вероятность, что за ним стоит еще дюжина. Для разбойников сборщик податей – лакомый кусочек, а по стране бродили сотни солдат, не задействованных ни в одной кампании, и надо же было им на что-то жить.
Конный застыл, как изваяние. Весьма странное изваяние, кстати сказать. Высоченное, в ниспадающей одежде, а на голове тюрбан. Пьетро разглядел цвет кожи конного и его кривой меч. Пришпорив Каниса, юноша в несколько скачков очутился рядом с мавром и протянул ему руку для пожатия.
– Где только тебя носило? – воскликнул он, расплываясь в улыбке.
– Я
– Да. Игнаццио умер?
– Умер. – Мавр поворотил коня, чтобы ехать вместе с Пьетро. – Я привез новости и распоряжения. По дороге поговорим.
– Ты едешь ко мне, – произнес Пьетро с полувопросительной, полуутвердительной интонацией.
– Нет, – проскрипел мавр. – Лучше, чтобы нас вместе не видели. – Он бросил взгляд на пажа. – Привет, Фацио. А ты подрос, ничего не скажешь. – Фацио не знал, как отвечать, и потому отвесил несмелый и неглубокий поклон. – Мы с твоим синьором должны побеседовать наедине. Поезжай-ка вперед да смотри, как бы кто на дороге не появился.
Фацио взглянул на Пьетро, тот кивнул, подтверждая поручение мавра. Нехотя Фацио взобрался на коня и пустил его небыстрой рысью, чтобы упустить как можно меньше слов.
Пьетро несколько сдержал Каниса, чтобы он и конь мавра шли голова к голове.
– Ты упомянул о распоряжениях. Значит, ты с ним говорил?
– Да. Последние несколько месяцев я провел в Падуе.
– Но ведь это опасно. Тебя там отлично помнят.
– Если соответствуешь ожиданиям людей, становишься невидимым. Я жил в Падуе под видом помощника укротителя львов. – Пьетро удалось сдержать смешок, и он был вознагражден улыбкой мавра. – Представь себе. За одним египтянином остался должок – я в свое время очень его выручил. А он известный укротитель. Я настоял, чтобы он перевез свой зверинец в Падую, поехал с ним и все время ходил в маске, закрывающей лицо и шею. Легенда была, что один раз я потерял бдительность и меня изуродовал лев.
Улыбка Пьетро приобрела новое качество – стала восхищенной.
– Выходит, тебя все жалели, думая, что ты свалял дурака.
– Верно. Я частенько сиживал на мостовой и вином утишал боль от ран. По чистой случайности дом, перед которым я околачивался, принадлежал графу Сан-Бонифачо.
Улыбка сползла с лица Пьетро.
– Так ведь он – один из тех, кто нанял Пугало.
– Именно. Он связывается со всяким, кто хоть что-нибудь замышляет против Капитана. Я несколько недель следил за его домом, запомнил всех, кто туда входил. Месяц назад графа посетил твой знакомый – Марцилио да Каррара.
Пьетро прищурился.
– Это не к добру. У тебя уже есть соображения?
– Я заранее придумал способ проникнуть в дом графа и решил, что лучше случая, чем визит Марцилио, не дождусь. Граф предложил план, и Марцилио его принял. Правда, сначала поколебался. Он не доверяет графу.
– Я просто на глазах проникаюсь к графу симпатией, – съязвил Пьетро. – А в чем заключается план?
– Они решили захватить Виченцу.
– Ничего себе!
– Ни больше ни меньше. Граф добился поддержки примерно пятидесяти недовольных граждан Виченцы и всех изгнанников. Он убедил падуанцев, что на этот раз все получится. Винчигуерра предлагает подкупить один из гарнизонов, стоящих в Виченце, чтобы солдаты признали его людей и армию Падуи.
– Ты, конечно, рассказал обо всем Кангранде.
– Конечно. Под предлогом, что отправлен покупать единорога, я встретился с Кангранде и сообщил ему об их планах.
– Кангранде, наверно, собирается заранее сделать внушение всем гарнизонам Виченцы, чтобы никто не польстился на деньги?
– Он мог бы так поступить, – отвечал мавр, – но предпочитает дождаться, когда падуанцы начнут атаку.
Пьетро вспомнился разговор в пустой часовне.
– Потому что так падуанцы нарушат перемирие?
– Да. Если Кангранде выждет семь дней, у него будет повод начать справедливую войну.
Пьетро усомнился, считается ли справедливой война, которой можно было избежать.
– Почему именно семь дней?
– Потому что Кангранде устроил так, чтобы молодой солдат из гарнизона в Виченце успел получить от графа кругленькую сумму.
– Как его имя?
– Муцио, дворянин. Юноша, похоже, считает, что наш хозяин по воде ходит, аки посуху.
– Какова в этом роль Каррары?
– Поскольку граф рассчитывает прорваться в городские ворота силами небольшого отряда, Каррара поведет основные силы Падуи и разграбит город.
– А что же его дядя? – удивился Пьетро.
– А дядя тут ни при чем. Пока дело не будет сделано, он ничего и не узнает.
Пьетро с минуту подумал и наконец задал настоящий вопрос:
– Чего правитель Вероны хочет от меня?
Мавр понизил голос, жестом предлагая Пьетро придержать коня, и прошипел юноше в самое ухо:
– В день нападения Угуччоне делла Фаджоула спрячет у стен Виченцы небольшой отряд. Конечно, падуанцы будут превосходить этот отряд численностью, но иначе никакой засады не получится. Армия Кангранде уже два года воюет, а падуанцы все это время почивали на лаврах. Однако Вероне все равно нужна поддержка. Ты должен приехать в Виченцу за день-два, со своими солдатами. В гарнизонах не могут знать, что происходит, и подозрений твои люди не вызовут.
Пьетро наморщил лоб.
– Понимаю. Я поеду навестить донну Катерину. Все знают, что она ко мне милостива, так же как все знают, что я в опале у ее брата. Но как люди объяснят себе двадцать человек солдат?
– Папа затребовал отчет о твоем пребывании в Равенне. Ты повезешь деньги для папской казны в Авиньон. Разумеется, тебе понадобится целый отряд охраны.
Ясно было, что план заранее тщательно продумали.
– Значит, такова воля Кангранде? А как же наша ссора?
– Ты появишься случайно, станешь защищать город, где живет его сестра. Твоя репутация только выиграет. У тебя ведь есть свой отряд? Весь план на этом держится.
– У меня двадцать три человека милиции. Хватит?
– Найди еще семерых.
– У моего соседа есть сын, который спит и видит, как бы стать воином. Но что я должен делать, когда начнется атака?
– Чтобы у Кангранде появился законный предлог развязать войну, ворота Виченцы должны быть открыты подкупленными солдатами. Падуанцы должны ворваться в город. Тогда-то Угуччоне и атакует.
– Если я позволю им ворваться, что помешает им прикончить меня на месте?
– Хороший вопрос, – одобрил мавр. – Вот тут-то и начинается самое интересное. – И он объяснил причину собственной усмешки.