Короли Вероны
Шрифт:
Марьотто вдохнул аромат волос Джаноццы.
– Ах, Франческа, как же я соскучился!
«Паоло? Франческа? – Наконец до Антонии дошло. – Франческа да Римини и ее возлюбленный? Так вот откуда у их романа ноги растут! Глупцы! Безумцы! Разве такие способны понять „L’Inferno“!»
Джаноцца слегка отстранилась.
– Как ты мог! Почему ты не сообщил, что едешь?
Марьотто упрямо наклонил голову.
– Капитан отпустил меня три недели назад. Я хотел сделать сюрприз. – Вдруг он нахмурился. – Кто это с тобой?
– Это Антония Алагьери.
– Сестра Пьетро?
– Да. Я не хотела входить в пещеру одна.
Не убирая руки с талии Джаноццы, Марьотто шагнул к Антонии и протянул ей ладонь. Девушка вдруг сообразила, что руки у нее грязные. Несмотря на это, Монтекки приложился к ее руке в изящнейшем французском приветствии.
– Mademoiselle. C’est une plaisure, vraiment. [67]
– Я тоже очень рада, синьор, – по-итальянски ответила Антония, присев в реверансе. Теперь, когда Монтекки был так близко, девушка рассмотрела его нижнюю рубашку. На ней красовалась тончайшая вышивка, изображающая крест семейства Монтекки. Как раз под крестом, чуть повыше печени, имелись инициалы: Дж. д. Б.
67
Мадемуазель, я очень рад (фр.).
«Прелестно», – подумала Антония.
Они с Марьотто неловко обменялись любезностями. Никогда еще Антония не чувствовала себя такой неуклюжей и такой лишней. Она знала, конечно, что до главного таинства брака дело у супругов не дошло; впрочем, если бы и не знала, легко прочитала бы в огненных словах, витавших над их головами. Марьотто жаждал настоящей близости с женой. Их первой близости.
Марьотто улыбнулся Антонии. Антония ответила слабой улыбкой. Джаноцца тоже смотрела на Антонию, явно думая только о том, как бы от нее избавиться.
Взглянув на свое платье, Антония воскликнула:
– Боже! Я, должно быть, ужасно выгляжу! Есть тут поблизости какой-нибудь ручей или река? Я хочу привести себя в порядок, прежде чем возвращаться в замок.
– Сначала ступай по дороге, по которой мы сюда пришли, – поспешно объясняла Джаноцца, – потом свернешь к югу и пройдешь еще полмили. Там будет ручей. – Марьотто просиял, однако Джаноцца наморщила лоб в неподдельной тревоге. – Ты уверена, что найдешь дорогу назад?
– Я возьму с собой Роландо, – сказала Антония, протягивая руку к поводку. – Он и будет моим провожатым.
– Вот и отлично! – обрадовался Марьотто. – Этот пес знает округу даже лучше меня!
– Ну, тогда до свидания. – Антония дернула за поводок.
Щеки ее пылали. Свернув на тропу, она подумала: «Если я побегу, это будет совсем неприлично?»
Сзади слышалось постанывание Джаноццы.
«Хоть бы подождали, пока я отойду на приличное расстояние!»
Роландо упирался, норовя вырваться и бежать к хозяину.
– Пойдем, Роландо, – прошептала Антония. – Ты там тоже лишний.
Пьетро ехал с Фацио и отрядом из тридцати человек. Они миновали Феррару, когда юношу окликнул крупный мужчина, непонятно каким образом удерживавшийся на спине мула.
– Hola! – Незнакомец замахал столь отчаянно, что чудом не свалился со своего мула. – Senores! Por favor [68] – мне нужно… я нуждаюсь в ayudo. [69] – Мягкая широкополая шляпа бросала тень на смуглое лицо, закрывала черные волосы, только бороду оставляя для всеобщего обозрения. На рубахе засохли красные пятна. – Я направляюсь в Тревизо, и я, как это сказать… заблудился. Можно мне поехать с вами?
– Наш пункт назначения расположен, не доезжая до Тревизо, – произнес Пьетро.
68
Сеньоры! Сделайте одолжение (исп.).
69
Помощь (исп.).
– Это ничего, я проеду с вами хотя бы часть пути. – Акцент у незнакомца был явно испанский, однако и по-итальянски он говорил бы свободно, если бы не винные пары.
– Мы спешим.
– Я тоже спешу! Давайте спешить вместе! Какая удача, что я вас встретил!
Отряды солдат часто покровительствовали одиноким путешественникам. С отрядом Пьетро уже ехали три женщины со своими грумами, так что Пьетро не мог просто сказать, что не берет попутчиков. Но ведь испанец мог оказаться и вором.
– Чем ты зарабатываешь на жизнь?
– Я, сеньор, опытный нотариус! Может, вам в дороге понадобятся услуги нотариуса?
– Нет, благодарю. Назови свое имя.
– С этого надо было начать. Как же я сразу не сообразил! Имя мое Персиджуерон ла Мордедура. Но если вы позволите мне ехать с вами, можете звать меня, как вам будет угодно! Главное, не зовите на утреннюю перекличку! – И опытный нотариус засмеялся собственной шутке.
Пьетро вздохнул.
– Ладно. Езжай впереди, чтобы я тебя видел. И не вздумай приставать к женщинам.
– Сеньор! За кого вы меня принимаете? Я не какой-нибудь мужлан! – С видом оскорбленной добродетели ла Мордедура воздел руки и тут же свалился с мула. Пока он вставал да отряхивался, Пьетро велел Фацио дать отряду команду снова трогаться в путь.
Добравшись до ручья, Антония принялась приводить себя в порядок, а покончив с этим, разбудила задремавшего Роландо и направилась к замку. Она не торопилась. Если она вернется одна, в замке поднимется тревога, Гаргано же не должен узнавать о возвращении сына от худосочной девицы, которую он чуть ли не в первый раз видит. Пусть Марьотто и Джаноцца сами с ним разбираются.
«Паоло и Франческа», – кривилась Антония.
Она смеялась, когда отец окрестил молодого Капуллетто Менелаем, Джаноццу Еленой, а Марьотто – Парисом. За этой шуткой последовали сравнения с другим треугольником, состоящим из Артура, Джиневры и Ланцелота. Но Паоло и Франческа? Впрочем, Джаноцца всегда говорила, что их с Марьотто сблизила поэзия Данте.
«Они просто ничего не поняли в этой истории».
Антония с Роландо на поводке брела вдоль ручья, любовалась зеленым мхом и слушала пение птиц. Когда пес чуял добычу, девушка спускала его с поводка и, усевшись на камень в тенечке, ждала. Она, по словам Джаноццы, находилась на границе земель Монтекки и Бонавентуры. Возможно, она увидит Фердинандо. Со времени их последней стычки Антония придумала несколько очень язвительных замечаний.