Короли Вероны

Бликст Дэвид

Морсикато выглядел вполне здоровым, хотя у него заметно прибавилось морщин и борода начала седеть. Он тепло приветствовал Пьетро. Первые слова, сорвавшиеся с его языка, были:

– Я слыхал, в Болонском университете преподает женщина-профессор! Ты должен все о ней рассказать.

– Так я и знал! – рассмеялся Пьетро. – Да, у нас действительно преподает загадочная Новелла Д’Андреа. Она читает лекции из-за ширмы, чтобы у нас, бедняг, ум за разум не зашел.

– Так ее никто не видел?

– Никто, насколько я знаю. Во всяком случае, мне не приходилось. Правда, многие утверждают, что видели.

– Великолепно! Почему, о, почему, когда я учился, не было женщин-профессоров? – Морсикато взял Пьетро за руку. – Пойдем, за ужином расскажешь все новости скандального университетского мира.

По пути в обеденную залу Пьетро показали маленького Баилардетто – его только что уложили спать. Детто не исполнилось еще и двух лет; он научился бегать и лопотать и очень походил на своего отца – такой же светловолосый, с резкими чертами лица. Детто был самым обыкновенным ребенком, не отмеченным, в отличие от Ческо, судьбой. К своему удивлению, Пьетро обнаружил, что любит детей. Раньше он об этом не задумывался.

Ужин прошел отлично. Пьетро никак не ожидал, что Ческо позволено есть вместе со взрослыми. Впрочем, мальчик вел себя тихо, аккуратно ел и смотрел прямо перед собой. Пьетро начал рассказывать Морсикато о вскрытиях трупов, при которых присутствовал, и Ческо навострил ушки, однако, когда разговор перекинулся на политику, мальчик снова погрузился в свои мысли.

Пьетро переменил тему вопросом:

– Как вы думаете, Фридриха объявят императором?

– Неизвестно, – пожал плечами Баилардино.

Пока Пьетро отсутствовал, в Вероне произошло важное событие. Два месяца назад Скалигер, после долгих раздумий, кого из претендентов на престол, Людовика Баварского или Фридриха Красивого, поддержать, принял решение. Скалигер счел, что у Фридриха Красивого прав больше. Таким образом, шестнадцатого марта Кангранде делла Скала официально объявил о своей преданности – и преданности своей армии – Фридриху.

– Есть и еще один кандидат, о котором пока никто не упоминал, – вкрадчиво начал Морсикато.

– Не хотите же вы сказать, что это Кангранде? – опешил Пьетро.

Баилардино расхохотался.

– Нет, нет и еще раз нет. Морсикато имеет в виду венского герцога Винченцо Ленивого.

– Вот как!

– Не понимаю, почему его называют ленивым, – произнесла Катерина. – Я слышала, он мудрый правитель, что нехарактерно для человека столь молодого. Просто он не любит помпезности, которая обычно царит при дворе.

Баилардино передернул плечами.

– Несмотря на итальянское прозвище, Винченцо вполне себе кандидат, тем более что он родня императору. Пусть попытается – глядишь, и вскарабкается на трон.

Заговорили о войне, которую вел Кангранде, обсудили новости из Франции и перешли к возвращению Марьотто.

– Я слышал, Аурелия выходит замуж, – произнес Пьетро, – но не знаю, за кого.

Баилардино нахмурился.

– Сказать по правде, не нравится мне эта свадьба.

– Жениха зовут сир Бенвенито Леноти, и он столь же красив, сколь и храбр.

– Он так красив, что храбрость его должна быть просто нечеловеческой, чтобы сравниться с его красотой. Погоди-ка! Уж не тот ли это Леноти, что покрыл себя неувядаемой славой на турнирах? На него ставки делают, как на лошадь.

– Можно выйти из-за стола? – спросил Ческо, отодвигая тарелку с недоеденными яблочными дольками.

– Сначала доешь яблоки, – сказала Катерина. Ческо сгреб дольки, запихал их в рот, спрыгнул со стула и бросился вон из залы. – Доешь яблоки! – крикнула ему вслед Катерина. – Ох, не дай бог я найду на полу хоть один разжеванный кусочек!

Мужчины разразились хохотом.

– Очень смешно! – воскликнула Катерина. – В один прекрасный день на нас рухнет крыша, вот тогда посмеетесь! Он опять что-то задумал. – И Катерина поднялась, чтобы вместе с нянькой идти за Ческо.

– Оставь его, Кэт, – вздохнул Баилардино.

– Посмотрю я, что ты запоешь, когда он дом подожжет.

– Как вообще проявляет себя тезка Кангранде? – спросил Пьетро.

Катерина поджала губы.

– Если я скажу, что он необыкновенно одаренный ребенок, это будет всего лишь мнение матери. Если я скажу, что с ним с ума можно сойти, это опять же будет мнение матери. Возможно, доктор выдаст более объективное заключение.

У Морсикато от неожиданности бороду перекосило.

– Ческо очень подвижный. Я не успеваю перевязывать ему ссадины да вправлять вывихи. Он любит выскакивать на меня из засады со своим деревянным мечом.

– И на меня. – Баилардино мрачно потер бок.

– Он сидит в седле так, будто в нем и родился. Плавает как рыба. Полагаю, он уже научился читать. Но, по-моему, больше всего ему нравится возиться с механизмами, узнавать, почему они работают. У донны Катерины есть ножной ткацкий станок – так Ческо его разобрал, когда никто не видел, а потом смотрел, как его чинят, – радовался, что удачно пошутил.

– И не он один радовался. – Катерина мрачно взглянула на мужа.

– А что, разве шутка была неудачная? – возразил Баилардино. – Зато с тех пор Кангранде посылает Ческо головоломки, вроде соединенных колец. И мы ему благодарны – в смысле, Кангранде благодарны, а не этому дьяволенку. Над головоломками Ческо может сидеть часами.

– Я видел одну головоломку, – возразил Пьетро. – Мне показалось, Ческо их очень быстро разгадывает.

– Верно, – кивнул Баилардино. – У него прямо-таки талант. Но знаешь, когда Ческо разгадает головоломку, он ее исследует. Ему интересно, каким образом соединяются детали. А еще Ческо любит показывать головоломки своему младшему брату.

– А спит он теперь больше?

– Боюсь, что нет, – вздохнула Катерина. – Не знаю, или Ческо кошмары снятся, или он уверен, что, едва он засыпает, мы приводим в дом танцующих слонов. Иногда даже приходится просить у доктора снотворное – конечно, только в крайних случаях. Но даже со снотворным Ческо спит не более четырех часов в сутки.