Короли Вероны
Шрифт:
Капуллетто думать ни о чем не мог, кроме Джаноццы, терзаемой дикими зверями, падуанцами и старыми знакомыми.
– Это все? – спросил он.
Угуччоне нахмурился.
– Жаль, что тебя некому было научить хорошим манерам. Нет, это не все. Возьми собак и нескольких оруженосцев. Пусть все думают, что вы просто охотитесь.
– И для этого вооружились до зубов, – съязвил Нико да Лоццо.
– На одну конкретную лань, – усмехнулся Бонавентура.
Фердинандо ловил взгляд Антонии – не иначе, придумал очередную остроту. Обыкновенно ничто не доставляло маленькой язве такого удовольствия, как словесная перепалка. Однако сейчас Капуллетто собрался ехать. Антония подбежала к синьору Монтекки и потянула его за рукав. Монтекки обернулся.
– Антония, детка, что случилось?
Антония в двух словах обрисовала ситуацию. У старого Монтекки округлились глаза, когда до него дошло, чем все может кончиться. В этот момент Капуллетто произнес:
– Для меня большая честь вести отряд. А сейчас извините, я должен срочно уехать. Я скоро вернусь. – Капуллетто схватил поводья и вскочил на коня.
– Подожди! – воскликнул Гаргано. Но было поздно. Капуллетто успел пришпорить коня. Он несся к воротам и кричал: «С дороги!»
Антония всплеснула руками.
– Подожди! Антонио, остановись!
И вдруг Капуллетто натянул удила. На секунду Антонии показалось, что он услышал ее, и девушка рванулась к нему.
Но Капуллетто не отрывал глаз от главных ворот. От Джаноццы и Марьотто. Они ехали на одной лошади, Джаноцца полулежала на коленях у своего мужа. Лошадь шла рысью. Марьотто не затянул шнуровку на дублете, голова Джаноццы была непокрыта, волосы распущены по плечам. Она льнула к мужу, как наяда к носу корабля.
И тут влюбленные увидели Антонио. Марьотто натянул поводья.
– Антонио, – только и смог произнести он.
Капуллетто, не в силах шевельнуться, выдавил:
– Мари.
«Давай, – мысленно умоляла Антония, – поставь наконец точку. Мари, да скажи же что-нибудь, помоги ему!»
– Мари! – воскликнула Аурелия, высунувшаяся из окна. – Марьотто, это ты? Ты прямо настоящий француз! – Девушка исчезла и через несколько секунд появилась на крыльце. За ней бежала целая толпа слуг. Все бросились поздравлять Марьотто с приездом, однако молодой человек искал глазами отца. Вон он стоит поодаль, ждет. Не обращая внимания на Капуллетто, Мари осторожно спустил жену с седла, спешился и, пробившись сквозь толпу слуг, упал перед отцом на колени.
– Скалигер весьма хвалил твою службу за границей, – осторожно начал Гаргано.
– Сожалею, что мне удалось сделать так мало, – последовал смиренный ответ.
Прошла целая секунда, прежде чем Гаргано протянул сыну руку.
– Добро пожаловать домой. Мы все по тебе скучали. – Отец и сын обнялись. Гаргано взял Мари за плечи и повернул его к Антонио. – Поздоровайся со своим другом.
Капуллетто не спешился, так что Мари приблизился к его коню.
– Антонио, как я рад тебя видеть.
– Здравствуй, Монтекки, – процедил Капуллетто, играя желваками.
Марьотто напрягся, однако продолжал:
– Прошу тебя, друг, воспользуйся гостеприимством этого дома. – Мари протянул руку. Антонио посмотрел вниз и неторопливо спешился, не приняв предложенной помощи. Они неловко пожали друг другу руки, и Антонио тотчас отступил на шаг, заложив руки за спину.
Откуда-то сбоку послышалось хмыканье. Антония оглянулась и увидела Луиджи. К физиономии его словно прилипла довольная улыбка. Он наслаждался страданиями младшего брата.
Марьотто, как всегда находившийся в центре внимания, спрятал разочарование за бодрым вопросом:
– Ну и как вы все здесь оказались?
Выехали проветриться, а заодно и развязать войну-другую. – Угуччоне делла Фаджоула хлопнул Мари по спине. – Да ты куда крепче, чем мне помнится. И ты как раз вовремя. Нам нужны крепкие парни для новой кампании.
– Для какой еще кампании? – У Мари загорелись глаза. – Два года меня окружали не в меру терпимые святые отцы да придворные интриганы, так что теперь я с удовольствием повоюю.
– Пойдем в дом, – сказал генерал. – Я посвящу тебя в курс дела. Думаю, отец выделит тебе небольшой отряд.
– Разумеется, выделю, – отозвался Гаргано. – Давайте все в дом! Для вас уже готова мальвазия.
Рыцари, солдаты и пажи не заставили себя долго упрашивать. Марьотто взял Джаноццу за руку.
Об Антонии забыли. Двор быстро опустел, и девушка направилась к домику для гостей. Прежде чем идти в залу, нужно переодеться.
Она остановилась на крыльце гостевого домика. Капуллетто, совсем один, стоял у главных ворот. Он потянулся к седлу своего коня и вытащил из ножен длинный серебряный кинжал. Капуллетто долго-долго смотрел на лезвие, прежде чем приторочить ножны к поясу. Глубоко вздохнув, чтобы утишить сердцебиение, юноша зашагал к дому за своей потерянной возлюбленной и бывшим другом. Антония не смогла сдержать слез.
– Да, неловко получилось, – произнес Фердинандо. Он вернулся за Антонией.
Девушка поспешно смахнула слезу.
– Подождите немного. Я только переоденусь, и тогда можете всласть насмехаться надо мной.
Антония никак не ожидала, что на плечо ей опустится теплая ладонь.
– Вы плохо обо мне думаете, донна Антония. Каким бы я был вам другом, если бы стал насмехаться над вами в такую минуту?
Антония взглянула на Фердинандо, размазывая по щекам слезы.
– По какому праву вы называете себя моим другом?
Фердинандо пожал плечами.
– Я не претендую на столь высокое звание. Не люблю патетики, но через несколько дней мы выступаем в поход. Я просто хотел все прояснить. Прояснить… между нами. – Фердинандо несмело взял девушку за руку. – Я хочу быть вашим другом, Антония.
До чего же он был нелепый – низкорослый, шея длинная, плечи треугольником. Но ведь красота – это еще не все. Пусть Джаноцца наслаждается своим Марьотто. Есть вещи поважнее красоты. Например, ум. Или дружба.
– Вы мой друг, синьор Овод.