Коромысло Дьявола
Шрифт:
— …Филька! Можно я тебя поцелую? В последний раз в жизни! Торжественно!
— Ну, если только в мирской ипостаси, Мань. А так, ты у меня смотри, не больно-то плоти своей волю давай…
— Ах, ты мой красавчик сладенький!!! Спасибо тебе, любимый.
— Мань, а как же Пал Семеныч?
— С ним по-другому. Он — почитаемый мною муж. А ты — возлюбленный брат мой во имя Души Святой и Безгрешной.
«Так-то оно, пожалуй, лучше…»
— …Ника, скажи, пожалуйста. Может, мне потом не надо Настю, вот так, ну, как сегодня Маньку, поджаривать на медленном огне?
— Куда
Между прочим, по-арматорски скажу о твоей любимой маленькой Настене. И помощь мою предлагаю.
Ей тебя, милок, хочется, словно заядлому курильщику сигаретку. Быстренько курнет, несколько раз затянется и глубоко удовлетворяется. Покуда опять не захочется. Не дают покурить, то есть потрахаться — обижается, кручинится, горюет…
Не помешало бы избавить ее от дурной привычки к беспорядочному сексу при каждом удобном случае. Аль возразить хочешь?
— Чего уж тут возражать? Сама знаешь: баба с кровати — коню легче… Потому за Маньку тебе мое огромное нечеловеческое спасибо… Где потеряешь — там и найдешь…
Мария Казимирская находила, что ей эпигностически повезло. По ее мнению, она обрела не одного а сразу двух наставников, не считая дамы-зелота Вероники, ее официального прецептора. «Пресвятая Дева помогла! Ave, Maria…»
Если о чем-нибудь дама-неофит Мария затруднялась спросить рыцаря-зелота Павла, то рыцарь Филипп весьма редко отказывался отвечать на вопросы дамы-неофита Марии под предлогом недостаточности ее уровня посвящения в орденские таинства, о чем она зачастую слыхала от арматора Вероники.
— …Видишь ли, Мань, секулярная эктометрическая практика нечастой тавматургии, истинно наделяющая таинствами прихожан и рукополагающая во священство, как в римском католицизме, так и в византийской ортодоксии исходит из «Opus operatum, id est passive opеratum…»
Иными словами, секуляры наивно полагают, будто действие церковных таинств и наделение пастырской благодатью распространяется на недостойных и тех, кто их приемлет пассивно. Таков догмат Тридентского вселенского собора римско-католической церкви, поныне имеющий приложение с 1563 года от Рождества Христова.
Аналогично, де-факто и де-юре в РПЦ, в других православных конфессиях также признают, что вера мирянина в храмовые таинства, его желание принять их вовсе не так уж необходимы. Мол, Христос Спаситель рукоположил 12 недостойных мирян, сотворил из них апостолов, наделил оных грешников, предателей, мытарей и невежд, собственной пресуществленной в хлебе и вине Благодатью, а по воскресении Дарованиями Святого Духа. А они уж вроде как безусловно в первозданном виде передали правопреемную Благодать путем хиротонии, благочинно рукополагая пресвитеров, дьяконов, дьяконисс… И так далее по церковной цепочке, непрерывно распространяемой-де по сю пору.
В экклезиастическом правопреемстве таинств можно было бы усомниться, если бы его много раз de acta et visu не поддерживал Промысл Божий, укрепляя и продвигая христианскую веру, несмотря на греховность людскую. Ибо Первое пришествие Мессии Спасителя никому отменить не дано.
Он очистил наши бессмертные души от первородного греха. Однако о телах пообещал позаботиться в другой раз.
Следовательно, правопреемная Благодать нисходит не только на душу, но и на ее телесное вместилище. Очищение тела и его избранность в вышних имеет место быть sine qua non, непременным условием, без чего наделение Дарованиями Духа Святого становится невозможным.
Тем самым какой-либо мирской священнослужитель, направо-налево причащающий паству, запросто уподобляет себя Богу-сыну, во плоти играет роль Иисуса Христа. Гораздо того, суть кощунство и профанация таинств, если храмовой Благодатью, какая она ни есть, наделять недостойных, неспособных или пассивно ее отвергающих.
В итоге эффективность церковного чудотворчества-тавматургии шаг за шагом веками сходила на нет и в наши дни приближается к нулевой отметке. Прискорбно мало ныне священников и иеромонахов, способных к действенной тавматургии и хоть как-то в мирском несовершенстве приближающихся к ней.
Исходя из чего некоторые отцы ноогностики не исключают того, что эктометрические религиозные таинства накануне Страшного суда и Второго искупления обернутся своей противоположностью. Они беспримерно опасаются, как бы рукоположение священников не стало присягой Дьяволу, а церковное крещение, тем паче, причащение не обратилось в сатанинские акты купли-продажи бессмертных душ человеческих.
Не в пример секулярам в ордене наделяют Благодатью лишь истово избранных, достойных, способных ее восприять в силу Промысла Божьего по генетическим основаниям. И только тех, чья бессмертная разумная душа сознательно и активно принимает на себя преподнесенные ей в ритуальном обрядовом таинстве дарования духовные. Не забывая о воздаянии Его.
Таково основное различие между бессильными в большинстве случаев мирскими эктометрическими конфессиональными верованиями и нашим эзотерическим орденским вероисповеданием, истинно нам позволяющим обладать сверхрациональными силами и благодатными знаниями…
— Фил! Скажи-ка. Веришь ли ты, что три мудреца, приветствовавшие младенца Иисуса, тоже сподобились от Него Благодати и передали ее нам?
— Верю, Мань. Ибо это возможно. Иначе б у нас не было теургических ритуалов на основе Благовещения и Рождества Христова. Обращение архонтов-харизматиков в христианскую веру обязательно должно было происходить разными путями. Не только от Святого Марка, обменявшегося дарованием целительства с харизматиками из Бизантиума и Аквилеи.
Думай, Мань, и очерчивай грань между эктометрическим и эзотерическим. В эпигнозисе. В происхождении духовного, душевного и телесного. Соображай, что в тебе ниспослано Богом, а что у тебя идет от ветхого плотского человека в смертном грехе первородного непослушания воли Божией и в дьявольском творении.
В твоем эктометрическом католицизме, как и в моем секулярном православии, чересчур много гуманистического, вольно или невольно ставящего греховную плоть человека превыше совершенства Божьего либо приравнивающего его к ипостаси Богочеловека.