Корона из желудей
Шрифт:
— Мы были неразлучны, играли, строили башни и дома из кубиков.
— Вместе?
— Ну, можно сказать, вместе.
— Так вместе?
— Вместе, я же сказала! Вернее, строила я. Мне всегда нравилось возиться с кубиками, а Кейтлин говорила, что ей скучно. Однажды я построила очень высокую башню, а она разрушила ее.
Как она могла забыть?
— Она заставляла меня провожать ее домой из школы. Мне было не по пути, но она только смеялась надо мной.
— Ты могла отказать ей, — сказал он, разглядывая деревья внизу.
— Не могла. Она
Теперь, когда Сулис отпустила себя, позволила себе вспомнить, очертания девочки на парапете начали расплываться.
— Рядом с ней я чувствовала себя меньше и незаметнее. Я была ее тенью.
Неожиданно он выдернул перо и пустил по ветру.
— Все мы лишь тени.
Откуда пришли эти воспоминания? Выходит, все эти годы после смерти Кейтлин она не позволяла себе думать…
— О побеге? — прошептал он.
— Это была ее идея. Я не хотела убегать, и Кейтлин пришлось тащить меня силой.
Рука Кейтлин на ее плече. А ну-ка стой, если уйдешь, я больше с тобой не вожусь. Вот она бежит следом, умоляет не бросать ее одну.
— Сью!
На этот раз Джош. Не дождавшись ответа, Джош замолотил в дверь кулаком.
Он сполз с крыши, чтобы быть ближе к ней. Теперь лицо очистилось от язв, словно их и не было. Карие глаза смотрели твердо.
— И ты пошла с ней. Села в автобус, гуляла по парку.
— И все время плакала, хотела домой. Заткнись, плакса. Мы им покажем… Я ненавидела ее.
Сулис встретилась глазами с глазами незнакомца и хрипло прошептала:
— Я ненавидела Кейтлин.
— Сью, пожалуйста, открой!
Она обернулась к двери, но он спросил:
— А как же тот человек?
Сулис стояла, окутанная туманом, обхватив себя руками за плечи. Наконец решилась:
— Никто не поднимался за нами на башню. Не было никакого бродяги. Ни тебя, ни кого-то еще.
Он довольно улыбнулся.
— Это Кейтлин придумала влезть туда. Она толкала меня перед собой. А когда мы добрались до верху, стала смеяться над моим страхом. Говорила, что может все, что умеет летать. Сидела на крыше, болтая ногами в воздухе. Я умоляла ее отойти от края, она не слушалась.
Призрак девочки словно вырос на глазах. Розовый пуховик, шерстяная шапочка, светлые косички.
Сулис не сводила с нее глаз.
— А потом Кейтлин встала и раскинула руки. Смотри, как сейчас! Видишь?
— Вижу.
— Она схватила меня за запястье, я плакала и отбивалась.
— Ты ударила ее.
— Мы дрались.
— Ты вырывалась…
— …и лягалась.
— Ты тянула…
— …и визжала.
Теперь он стоял совсем рядом. Кто-то колотил в дверь, из парка неслись крики, луч фонарика ослеплял.
— Люди кричали, и тогда она встала на самый край…
— Чтобы доказать им…
— …доказать, что она не боится. Доказать мне…
— …что она сильнее.
Призрак девочки покачнулся. С карканьем взлетела птица.
— Моя
Ответа не было. Ее рука тянулась и тянулась к розовому пуховику. Сулис боялась, что Кейтлин обернется, и она снова увидит ее лицо после всех этих лет. Но рука словно по собственной воле дюйм за дюймом тянулась к блестящей ткани и худой детской лопатке.
Саймон распахнул дверь и выпалил:
— Сью, как ты?
ЗАК
Интересно, что я ожидал увидеть?
Людей в друидских одеждах? Зловещие и нечестивые обряды? Деревенскую девочку, принесенную в жертву позолоченным серпом?
Возможно, нечто подобное тут и происходило, в дыму от свечей было не разглядеть, но люди, кем бы они ни были, уже покинули это место, обратившись в тени, в ничто.
Остался один Форрест.
Он сидел у источника, плащ топорщился сзади.
— Зак, Сильвия, заходите.
На мгновение меня охватило сильное желание броситься назад, притвориться, будто меня здесь нет. Но Сильвия бесстрашно шагнула вперед, ее платье прошелестело мимо, и мне пришлось последовать за ней, сгорая от стыда.
Форрест зажег свечи по кругу, их дым постепенно заволакивал комнату.
В слабом свете я разглядел источник, окруженный вторым кругом из коричневых яйцеобразных предметов. Что-то хрустнуло под ногой. Я нагнулся.
Желуди, круг из желудей.
— Боюсь, ты прозевал нашу маленькую церемонию, Зак.
Я видел, мастер вне себя от злости. Его словно придавила к земле непосильная тяжесть, да только была ли это и впрямь ярость, или, быть может, печаль?
Рядом со мной стояла дрожащая Сильвия.
— Сэр, нас…
— Обуяло любопытство?
— Да.
Он рассмеялся, сухо, невесело.
— Во мне нет ничего любопытного, но я надеялся, что заслуживаю лучшего отношения.
Поначалу я его не понял. Затем он поднял свечу и переставил ближе к себе. Свет упал на расстеленный на земле чертеж, прижатый по краям камнями.
— Кто автор этого посмешища, Зак? — спросил Форрест, буравя меня взглядом.
В голове у меня все перемешалось, затем я услышал слабый вздох. Звук исходил от Сильвии. И, словно вспышка света, в мозгу блеснула догадка. Перед Форрестом лежал мой чертеж, искаженная копия его работы. Настоящий чертеж Сильвия отдала Комптону.
Оцепенев, я посмотрел на нее — хватило беглого взгляда. Сильвия не сводила с меня глаз, а лицо побелело как полотно.
В мгновение ока передо мной промелькнуло мое будущее: позорное изгнание, дома, которые я никогда не построю. И ее скитания по грязным лондонским улицам в поисках подаяния. Сильвия предала нас обоих. Чего ради мне ее выгораживать?