Корона, Огонь и Медные Крылья
Шрифт:
Лаурвайи, идущий рядом со мною, приостановился, показывая вперед рукою, когда мы увидали реящий вдали на горной стене небывалый город. Замок, венчавший горный пик, казался продолжением самой горы, а дома, подобные ласточкиным гнездам, все окруженные яркою зеленью, расходились в стороны, продолжая крепостную стену собственными стенами; все это удивительное сооружение выстроили из розовато-золотистого камня, лоснящегося в солнечных лучах, как лоснится полированный мрамор.
Дорогу, по которой мы шли, отделяла от города пропасть. Облака свежим снегом лежали под нашими ногами.
— Это город драконов, — сказал Лаурвайи. — Людям нет туда хода. Мы в
Я кивнул и перевел эти речи для Антония.
— Ну что ж, — сказал мой принц, кивнув. — Нам надлежит быть бдительными.
Город драконов медленно разворачивался перед нами в солнечном свете — но вскоре исчез из глаз. Наш отряд оказался в естественном коридоре между двух скальных стен, буйно поросших зеленью. Гибкие стволы, подобные как бы сухожилиям и мышцам, возносили вверх множество косматых крон — и между всем этим зеленым царством во множестве жили птицы. Заросли местами совершенно скрывали собой камень, но кое-где валуны выступали из зеленых кущ, темные, растрескавшиеся от непогод.
Это ущелье выглядело столь мирным и благодатным местом, будто располагалось не на земле нашей грешной, а в эдеме. Свежий ветер спасал от зноя, пение птиц и блеск солнца в листве утешали душу. Бальзам лекаря из Айл-Шалле изрядно облегчил боль от змеиного укуса — я все еще чувствовал слабость, но плечо напоминало о себе лишь при резких движениях. Стало возможным идти пешком — я так и не привык ездить верхом на ослике и шел рядом с Антонием. Солдаты заметно развеселились, что, впрочем, не мешало им внимательно озирать окрестности; принц тоже оглядывался и прислушивался.
Несмотря на всю красу и благость здешних мест, каждый из нас все бессознательно ждал нападения — но того, что случилось, когда дорога пропала из виду, делая резкий поворот за край скалы, никто не ожидал.
Мы услышали пронзительный женский вопль, который тут же подхватило и раздробило эхо. Женщина дико закричала снова — и, мгновением позже, куда быстрее, чем возможно рассказать об этом, появилась в виду нашего отряда.
Она выскочила из-за поворота дороги; я тут же понял, что странные, очень негромкие звуки, вроде скрипа и похрустывания, доносящиеся откуда-то из-за скальной гряды, издают какие-то мерзкие твари, напавшие на бедняжку. В безмерном ужасе женщина едва не влетела прямо в объятия Антонию, но осознав это, отпрянула назад, едва удержавшись на ногах.
— Сестра! — закричал я, подбегая к ней. — Ты можешь не бояться больше, ты — среди друзей. Скажи, что тебе угрожало?
Она, тяжело дыша, несколько секунд молча глядела на меня широко раскрытыми круглыми черными глазами из-под сбившегося платка. Потом выдохнула:
— Те, кто принцесс убил! Я думаю, принцессы мертвы!
— О чем она? — спросил Антоний.
— Там, впереди, есть еще женщины, они в беде! — крикнул я, не желая, по малости времени, вдаваться в подробности.
Антоний, не прикасаясь к сабле, выхватил оба пистолета и крикнул солдатам: "За мной!" — что было излишне, ибо все и так ринулись вперед. Женщина прижалась к замшелой скале, пропуская солдат — ей, очевидно, хотелось бежать в противоположную сторону, она вовсе не ждала, что кто-то останется с нею, чтобы охранять и защищать. Я попытался нагнать Антония, но рана в плече отозвалась на бег таким ударом боли, что свет на миг померк перед моими глазами. Мне пришлось опереться о камень, пережидая
Мне тяжело описать ужасных тварей, представших моему взору. Их было много, не меньше двух десятков; они были огромны, не менее, чем в два человеческих роста, покрыты чем-то, сродни панцирю или броне, тускло-бронзового цвета, в кривых шипах — и напоминали чудовищных насекомых, вставших на дыбы. Их многочисленные лапы, состоящие из каких-то крючьев, пластин и сочленений, казались рычагами невозможных механизмов и двигались с механическим скрипом; головы, снабженные лязгающими челюстями и глазами, словно бы составленными из тусклых стекляшек, все в таких же отвратительных наростах, выглядели, как головы жуков или стрекоз, если рассматривать их в увеличительное стекло. Твари, очевидно, были столь же плотоядны, как и стрекозы — они пытались поймать и сожрать двух драконов, явившихся непонятно откуда и атакующих их с небес.
Сияющие на солнце крылатые фигурки драконов казались крохотными рядом с бронированными тварями — тем отважнее и безнадежнее выглядела их попытка уничтожить чудовищ; в моем уме мелькнула мысль о самоубийственных выходках и безрассудстве крылатых бойцов. Я с удивлением заметил также, что один из них отчего-то не имеет хвоста.
Антоний выстрелил в ближайшую тварь. Пуля оставила черную дыру в панцире, но гадина даже не замедлила движений. Бесхвостый дракон вцепился когтями в глаза другой твари, выдирая их из безобразной головы — чудовище отшвырнуло его от себя, страшно ударив о скалу. Солдаты принялись палить по тварям из пистолетов; второй дракон кинулся на мерзкого монстра, когтями и мощным ударом хвоста сорвав его башку. Безголовое тело опрокинулось навзничь и задергалось, подобно телу издыхающего жука.
— Стрелять по головам! — закричал Антоний.
Молодой солдат разрядил пистолет под челюсть твари, разнеся ее голову на части; гадина конвульсивно содрогнулась и последним рывком лапы, как серпом, разрезала тело бойца пополам. Чудовища, как видно, оценили угрозу, исходящую от наших солдат — несколько из них, обращая на пули не более внимания, чем на мельтешение мошкары, ринулись вперед, в клочья разрывая лапами и челюстями человеческие тела.
Этот бой вовсе не походил на те стычки с нечистью, какие мы прошли в горах. Траву и камни залила кровь. Кое-кто из солдат, устрашенный участью товарищей, не спешил соваться в драку — и Антоний приказал им заряжать пистолеты. Самые отчаянные смельчаки рубили тварей саблями; панцири чудовищ ломались под стальными клинками, но подходя на расстояние удара, боец рисковал быть убитым на месте.
Дракон кружился над тварями, отвлекая их внимание. Он оказался умелым и отважным бойцом; точно рассчитывая движения, он атаковал, целя страшными когтями в глаза, легко уворачиваясь и хлеща хвостом, как кистенем. Дракон оказался опаснее, чем любой из наших солдат, обезглавив трех монстров за то же время, которое потребовалось людям, чтобы убить одного — его ловкость, сила и отчаянная храбрость восхищали и ужасали одновременно. До поры крылатый герой казался заговоренным от нечисти, но вдруг одно из чудовищ взмахнуло лапой — и крючья прошли тело дракона насквозь, вспарывая, как мягкую плоть, чародейскую медь. Дракон ударил хвостом, вышибая твари глаз и ломая челюсть; тварь в агонии стряхнула его на камень, торчащий из горной гряды, подобно шипу — и в этот миг сабли Антония и Лаурвайи раскололи панцирь чудовища почти пополам.