Корона опустошения
Шрифт:
Она хочет обрушить здание!
— Ну уж нет, так просто ты не уйдешь!
Кригер заставил молот резонировать на той же частоте, что и трещины Ламат’Хашу. Это напомнило ему, как именно он делал Рэман-дал-Тор. Кристаллический свет не реагировал на физическое воздействие, и чтобы придать ему форму, приходилось эксперементировать. Вибрация, вот что стало ключом к смене свойств материала. И она же помогала противостоять силам Ламат’Хашу.
Кригер взмахнул своим оружием и ударил по ближайшей алой трещине, направив туда вибрацию вместе с мощным зарядом энергии. От этого трещины вспыхнули гораздо сильнее, чем было в прошлый раз. Они вступили в резонанс.
По коридорам прокатился гул настолько громкий, что Кригеру на мгновение показалось что он лишился слуха. Трещины вспыхивали снова и снова, пока в конце концов из одной из них не вывалилась сама Ламат’Хашу. Она все ещё не восстановила голову полностью, но по крайней мере теперь она могла говорить, хоть голос и звучал слишком хлюпающе.
— Что ты сделал?! Что со мной?!
— Похоже, что убить бога гораздо проще, чем многие думают, — Кригер создал новый молот, так как прошлый не выдержал удара, и вновь заставил его вибрировать. Он неторопливо приближался к Ламат’Хашу, собираясь раз и на всегда покончить с богиней.
— Стой! Экриор са, Атрас. Ун эйриф-та-Хор.
Кригер остановился, а молот опустился. Он стоял перед Ламат’Хашу и смотрел прямо на неё, положив свободную руку на сердце, которое начали сдавливать цепи.
— Откуда ты?..
— Твой долг теперь у меня в руках, Данэс Кригер. Не люблю использовать такие грязные методы, но у меня нет выбора, — богиня выпрямилась, хоть в её состоянии было сложно стоять на своих двоих. — Семь сотен лет ты поклялся. И теперь пришел черед расплачиваться.
— Я лучше умру, чем буду помогать тебе.
— Да, я это понимаю. Поэтому сегодня потребую закончить это бессмысленное сражение и разойтись.
И все же Кригер не сдвинулся с места. Каждая клеточка его тела говорила, что он не должен позволить этой женщине уйти, тем более что в её руках до сих пор находился Рэман-дал-Тор. Но она была способна убить его одним лишь словом.
— Неприятное чувство беспомощности, понимаю. Я чувствовала себя так же, когда Таргарон ломал этот мир, делая его таким, каким хотел сам, не спрашивая людей, что обитали здесь прежде. Но он Длань, и кто мы такие, чтобы оспаривать решения высшей сущности, да?
— Убирайся! — сквозь зубы процедил Кригер, — И надейся, что мы больше не встретимся. В следующий раз я убью тебя, даже если это будет стоить мне жизни.
— Охотно верю, но все же надеюсь, что в следующий раз мы встретимся уже как союзники, — улыбнулась богиня почти восстановившимся лицом и, подойдя, хотела коснуться плеча Кригера, но он отступил. Кто знает, на что ещё была способна эта женщина.
Раны восстанавливались крайне медленно. После встречи с Теоном регенерация Самины заметно повысилась вплоть до того, что сделала её морфом, а «смерть» и последующее «возрождение» слегка откатили эти способности назад. Тело Руннэт ещё не полностью адаптировалось под чужую силу, и тем не менее раны должны были затягиваться на порядок быстрее, а так у Самины в лучшем случае получалось остановить кровотечение.
Алетра прихрамывала. У неё была серьезная рана на бедре, которую она незамедлительно прижгла, используя силу. Огненная фурия больше не летала, ограничиваясь взрывными скачками.
Как ни посмотри, они проиграли.
Руш была на совершенно ином уровне. Её раны исцелялись в мгновение ока, и она давно могла бы убить фурий, если бы действительно хотела. Но она игралась с ними, плела паутину и смотрела, как они мечутся из стороны в сторону, пытаясь сражаться.
Даже обладая силой Руннэт, Самина была бессильна против того, кто владел Светом. И теперь девушке стало понятно, зачем Теону понадобился Рэман-дал-Тор несмотря на то, что он был сильнейшим Ткачем Иного. Невозможно ранить носителя Света обычным оружием или силами Ткача.
— Ну что, вы ещё меня чем-нибудь удивите? — ухмыльнулась Руш и, взмахнув кнутом, разрезала камень неподалеку.
— Даже не сомневайся, — сквозь зубы процедила Алетра.
— В этом нет необходимости, — раздался четвертый голос, и к ним вышла «Генриэтта», точнее существо, что выглядело, как она. — Думаю, ты преподала им хороший урок. Но на этом мы, пожалуй, закончим и оставим вас.
Кригер! Где Кригер?!
— Где Данэс? — яростно крикнула Алетра, и кажется страх за своего мужчину распалил её ярость.
— Он в порядке. Можешь сама убедиться, — Ламат’Хашу кивнула в сторону полуразрушенных коридоров отеля.
Алетра мгновение колебалась, а затем, используя взрывной скачок, рванула в сторону прохода. Самина про себя выругалась, ведь это могла быть ловушка, но фурия беспрепятственно скрылась в коридоре. Похоже, что противники не собирались действительно их убивать.
— Ты изменилась, Самина, — сказала Ламат’Хашу, неторопливо направившись к ней. Фурия могла атаковать богиню, используя остатки сил, но что-то её остановило. Вернее, она прекрасно знала, что именно. Этот голос, это лицо, эта походка…
— Верни её.
— Ты правда этого хочешь?
«Генриэтта» беспрепятственно подошла к Самина и нежно взяла её за руки. Точно так же, как делала это прежде.
— Верни её. Пожалуйста… — Самина не смогла сдержать наворачивающиеся слезы. — Верни…
«Генриэтта» же мягко смотрела на неё, так же как обычно. Её взгляд, её улыбка. Все было тем же самым. В один миг перед Саминой оказалась не Ламат’Хашу, а именно Генри. Девушка, которую она знала и любила.
Генри потянулась к Самине и нежно, почти неуловимо поцеловала, после чего отстранилась и тепло улыбнулась.
— Не плачь, — мягко сказала она, большим пальцем стерев слезу на левой щеке Самины. — Она ещё тут. Внутри меня.
Взгляд Генриэтты вновь стал тем же холодным как чуть ранее. Это вновь была Ламат’Хашу, и от этого Самине стало невероятно больно.
— Но я правда могу тебе её вернуть, — сказала богиня и, подавшись вперед, прошептала на ухо. — Через три дня приходи на «наше» место, ровно в полночь. Одна. И тогда я верну тебе её. Но если ты приведешь ещё кого-нибудь или расскажешь об этом, то больше никогда её не увидишь. Я поглощу её душу окончательно, сожрав каждое воспоминание и каждую частичку её сознания.