Корона скифа (сборник)
Шрифт:
— Схожу, прикажу, чтобы подали чаю! — сказал художник, а Верочка вся погрузилась в свой портрет, во вчерашнюю улочку и сирень.
В это время наверху в костеле патер-доминиканец Иероним Гринчен уселся на стул возле органа и взял первые мощные аккорды. В костеле тоже были открыта окна и музыка Баха вырвалась на улицу. Вдруг Верочка почувствовала, что сзади ее обхватили чьи-то руки. Она вся задрожала от ужаса.
— Не бойтесь, дитя мое, — сказал Герман Густавович, — это я заказал ваш портрет, — вы есть совершенство, вы есть божество! И вы достойны доброй участи! Я знаю, что вы бедны, но я дам вам приличное содержание, вы будете иметь собственный прекрасный дом и выйдете замуж за кого хотите…
Верочка хотела кричать, но спазм сковал ее голос. И не только потому, что она узнала губернатора, было еще нечто, мешавшее ей сопротивляться, протестовать.
— Вы ангел, ваша душа чиста, как и ваше тело! — продолжал говорить Лерхе, — развязывая шнурки, отстегивая кнопки.
— Что он делает? — проносилось в отуманенном сознании, — он же губернатор? Как стыдно! Как ужасно!
— Не бойся, дитя, я потихонечку, будет совсем не больно, но очень приятно, — бормотал Лерхе.
О чем он? Почему? — ужасалась Верочка Оленева. — Что это? Этого не может быть! Почему он срывает с меня одежду?
Старый гостиничный диван зазвенел всеми своими пружинами.
Музыка Баха заглушила Верочкин сдавленный вскрик.
Патер Гринчен играл в это утро с особым воодушевлением. Он думал о могуществе музыки и Бога, Бог видит все плохое и хорошее на Земле. Но не вмешивается, он рассудит потом.
Играйте в карты!
Миша Зацкой десятки раз уже обошел весь Томск в поисках какой-нибудь интеллигентной работы. Ему в голову не приходило наняться разгружать баржи или пилить дрова. Да лучше умереть! Это значило бы, что он опустился на дно! Разве Верочка посмотрит на него, если узнает, что он таскает мешки на пристани в месте с грязными и пьяными грузчиками? А ботинки у него худые, а осень уже ощущается в воздухе, а там и до холодов недалеко.
Во всех конторах ему снисходительно улыбались и спрашивали:
— А вы служили уже где-нибудь? У вас есть рекомендации?
В одной из контор ему посоветовали обратиться в Томский приказ общественного призрения. В Томске тогда застряло пятьсот пудов игральных карт. Их конфисковали у какого-то разорившегося тюменского коммерсанта за долги, вместе с другими товарами и баржой. Другие товары были давно проданы, а карты почему-то передали в означенный приказ.
Служащий приказа сказал Мише:
— Замучились мы с этими картами, часть была продана с аукциона, осталось еще двести пудов, но Томск уже переполнен игральными картами, как Монте-Карло. Везти их в другие города нам не на что. Возьмитесь продавать карты. Потолкайтесь с ними на базарах, продавайте их на пристани, на пароходах, которые будут причаливать в Томске. Вот вам и заработок, подпишем контракт — будете получать процент с продажи.
Миша ходил по пристани с небольшим саквояжем, полным игральных карт, заходил в буфеты на причалах, останавливался возле столиков в пристанском саду, негромко говорил:
— Лучшие в мире игральные карты продаются от союза общественного призрения, купите, господа! Цены самые умеренные!
Иногда его гнали от столиков, иногда предлагали кружку пива, но случалось, что и покупали колоду, другую.
Так пробегал он со своим саквояжем полтора месяца, за это время у его рваных ботинок совсем отстали подошвы, он их прикручивал проволокой, но это было заметно. Миша стеснялся, это разрушало его коммерцию.
Однажды он получил свой процент в приказе, и этого ему хватило на новые ботинки, самые дешевые, из грубой свиной кожи, но новые и совершенно целые!
Миша отутюжил свои выходные брюки, надел белую рубашку, наваксил новые ботинки до зеркального блеска и стал прогуливаться возле гимназического пансиона. О, если бы ему встретилась Верочка!
И однажды он все же встретил ее. Он радостно подбежал к ней, поздоровался, она коротко кивнула ему и пошла дальше.
Миша был ошеломлен! Как же так? Он пошел вслед, сказал, задыхаясь от волнения:
— Верочка, подождите! Ведь мы столько не виделись, я так мечтал вас встретить!
Она остановилась, странно посмотрела на него:
— А надо ли нам встречаться?
Миша не знал что и подумать, он воскликнул:
— Как же не надо? Я об этом все это время мечтал!
Верочка сказала:
— Миша! Миша! На свете много девушек, которые могут составить ваше счастье! До свидания!
Она ушла, стуча по дощатому тротуару каблучками. Миша не посмел больше ее окликать. Он думал о том, что действительность так грубо отличается от мечты, что, может, и жить на Земле не стоит.
Ну, да. Она дружна с каким-нибудь гимназистом. Миша плохо одет. У него нет будущего. Но почему же раньше она была приветлива с ним? Почему нет будущего? Он молод, судьба еще может улыбнуться ему! Он будет хорошо одет, у него будут деньги, он сможет на ней жениться.
Через день он прочитал в газете объявление «Фирма “Калиостро” приглашает опытного конторщика». Далее был адрес фирмы.
Миша чуть ли не бегом побежал по адресу. Важно прийти первым! Во что бы то ни стало первым! Вдруг примут? Опытный конторщик? Он скажет, что есть опыт: работал в Приказе общественного призрения по коммерции. И это будет правдой.
По указанному адресу в Пристанском переулке стоял небольшой деревянный домик. Вообще-то, это была древняя развалюха и было непохоже, что здесь может разместиться какая-либо фирма. Да и вывески никакой не было. Миша робко постучал в дверь, резкий голос пригласил войти. Миша отворил дверь и увидел, что за столом сидит и курит сигару человечек с маленькими ручками и ножками, но большой головой.
— Я, наверное, не туда попал? — сказал изумленно Миша, — я ищу фирму «Калиостро», было объявление в газете.
— Вы попали именно туда! — отвечал карлик, — мы не тратим денег на вывески, мы солидная фирма, нас знают даже в Мадриде, и Лондоне. Мы торгуем льном, зерном, мануфактурой, сахаром, чаем и китайской бумагой. Наши корабли бороздят океаны. В здешнем филиале мы только отмечаем продвижение наших товаров с запада на восток. Мы как бы звено в цепи, ясно?
— Извините, не знаю, как вас звать-величать.