Корона скифа
Шрифт:
И еще я нашел в древних документах указания на то, что один из древних арктидов, жрец Храма знаний человека, стал родоначальником династии скифских королей.
Именно у него хранились волшебные пластины и камни. Он видел, что понять истину арктидов окружающие его люди не готовы. Эти люди находились на более низкой стадии развития.
Тогда он нашил на кожаный каркас волшебные пластины и камни. Это и стало короной королей скифов на долгие века. Корону было завещано беречь больше жизни. Эта магнетическая корона соединена с Высшим разумом
В суровых степях поколения скифов забыли мудрость предков, были простыми скотоводами и воинами. Но корона хранила позабытый опыт.
Зонтаг-Брук закурил новую сигару, выпустил дым из ноздрей, и закончил свой рассказ так:
— Дорогой друг, когда я узнал от вас о завещании вашего предка, я понял, что это та самая корона! По крайней мере, я очень надеюсь на это. Мы с вами, возможно, вернем людям земли, утерянные ими познания!
Вы хоть понимаете, на пороге каких событий мы стоим? Как расцветут все науки и искусства, когда мы овладеем этим сокровищем! Какие возможности откроются перед человечеством!
Зонтаг-Брук подбежал к Улафу Страленбергу, воскликнув:
— Позвольте мне вас обнять, дорогой друг!
Матвей вытащил из кармана жилета носовой платок и отер глаза.
Пораженный Улаф, сказал:
— Это похоже на прекрасную сказку, я уже не раз убеждался в могуществе науки, в непредсказуемости, которая сопровождает исследования. Ах, как я рад сотрудничать с вами! Только одно меня тревожит: не завладеет ли сокровищем до нас Шершпинский?
Зонтаг-Брук вытянул вперед руку:
— Клянусь, что сделаю всё возможное, чтобы корона попала в руки к тому, кто её достоин!
43. ВЕСЕЛАЯ ИГРА
Ночью от дома Зонтага-Брука отъехали две кареты. Они были подрессорены и имели мягкий ход. Колеса были обиты войлоком. Лошадей обули в специальные валяные сапожки. Экипажи катили по улицам сонного города совершенно бесшумно.
На Воскресенской горе кареты медленно пробирались закоулками. Остановились они на пустыре за церковью. Зонтаг-Брук шепнул Улафу:
— Здесь у нас выходит запасной подземный ход, сейчас мы в него спустимся, и пройдем к дому героя Севастополя Севастьяна Огурцова.
Через минуту из карет вышли три женщины, у одной на руке была надета корзина с крышкой. Во тьме, в зарослях боярки и шиповника, земля словно расступилась перед этими тремя.
Минут через десять эти три женщины очутились в подвальном помещении старинного дома. Там их уже ждал Севастьян Огурцов. Подвал был хорошо освещен фонарями, там были картины на стенах, добротные диваны и лакированные столы. На одном из столов были вина, закуски, фрукты, и торт — в виде короны.
Женщина, принесшая корзину, осторожно поставила её на пол, откинула крышку. Из корзины вылез улыбавшийся Зонтаг-Брук.
— Если бы кто-то и уследил нас в кустах, то всё равно ничего не понял бы! — весело сказал
Философ Александрович, дорогой друг Улаф, снимайте парики и платья, теперь таиться нечего! Здесь мы в безопасности. Ход плотно закрыт камнем. В этом доме вверху плотно закрыты ставни и двери. Свет из подвала наверх не попадает. К банкету всё готово. Осталось нам пройти к подземному к колодцу, вынуть несколько камней из кладки. Мы скоро узнаем: существует ли знаменитая корона, или же нет!
Сейчас отправимся, я только выкурю сигару на счастье. В подземном ходе курить, увы, нельзя. Севастьян! Раздай кирки, ломы и заступы.
Подземный ход был отрыт основательно, в рост человека, лишь длинной Алене приходилось чуть пригибаться. Впереди семенил Зонтаг-Брук, освещая ход фонарем. Он оборачивался, скалил свои коричневатые зубы:
— Каково? Инженерная мысль работает и в Сибири! Прочные стойки, стены обшиты строгаными плахами, тут можно даже жить при желании! Я плохих работников не держу, сразу увольняю!
Вскоре они достигли цели. Зонтаг-Брук осветил фонарем часть выпуклой каменной стены колодца:
— Эта стенка старинного колодца, внизу, почти у его основания. Сейчас мы вывернем пару каменных блоков, и увидим его дно.
— Послушай, что я тебе скажу, братец ты мой! — обратился к Зонтагу-Бруку Философ Александрович. — А не получится ли так: мы вывернем эти камни, а в подземный ход хлынет вода?
— Не получится, многоуважаемый Философ Александрович! Вы, конечно, известный золотопромышленник, многое повидали, но ведь и мы не зря грызли науку. Я рассчитал глубину залегания водоносного слоя в этом месте. Мои люди замерили колодцы в соседних дворах. Другие мои люди подняли кое-какие старые документы в управе. Мы выломаем камни как раз над уровнем воды.
— Дай-то бог! А то у меня нет никакого желания намокнуть, у меня и так ревматизм!
Они начали долбить швы между камнями. Сцепка был очень прочной. Сломалась кирка в руках у Горохова. Севастьян Огурцов расшиб себе ломом ногу. Тогда Алена сказала:
— Все отойдите! — она так саданула ломом, что из камня посыпались искры, и он чуть повернулся:
— Пошел, падла! — по-жигански вскрикнула Алена, — подвернула камень ломом, и огромная каменная глыба свалилась к её ногам. Алена поплевала на ладони, схватила лом и вывернула второй камень.
— Теперь следует раскопать дно, — сказал Зонтаг-Брук.
— Отойдите! — повторила Алена, подоткнула подол и, с заступом в руках, полезла на дно колодца. Она ковыряла ил лопатой, вбрасывая его в подземный ход, ибо больше бросать его было некуда. Причем очередную порцию ила швырнула прямо на лысину Философу Александровичу.
— Эй, баба! Не дури, а то я тебя проучу! — разозлился Философ Александрович.
Зонтаг-Брук заговорил успокоительно:
— Она же не нарочно, Философ Александрович, она вообще-то добросовестная работница.