Коронованный рыцарь
Шрифт:
Она не ожидала нечаянного гостя, но смутилась, видимо, только на минуту.
Гордо подняв голову и как-то вся вытянувшись, она смерила его с головы до ног вызывающе-презрительным взглядом.
— Ирена… Ирена… Ирена… Станиславовна… — мог только, задыхаясь, произнести он, тоже неожидавший такой внезапной встречи.
— Что вам угодно?.. — ледяным тоном спросила она.
Осип Федорович опешил и от ее тона, и от взгляда.
— Я слышал… неужели… это правда… Ирена… — пробормотал он.
Он почувствовал, что то напряжение нервных сил, в состоянии которого он находился несколько часов, сразу исчезло.
Он был слаб и беспомощен.
Нервные спазмы сжали ему горло, из глаз невольно потекли слезы.
— Что такое вы слышали? — еще более презрительно-холодным тоном продолжала Ирена.
Замеченное ею состояние ее противника придало ей еще большую смелость.
— И какое мне дело, что вы что-то где-то слышали?
— Вы жена Оленина? — воскликнул он.
— К вашим услугам… — насмешливо уронила она. — Что же, однако, вам от меня угодно… от жены Оленина?
Она подчеркнула последнюю фразу.
— Но, Ирена, ведь я… — совершенно растерявшись, начал он.
— Что вы! — почти крикнула Ирена Станиславовна. — И как вы смеете называть меня полуименем?.. Вам, кажется, известно, что меня зовут Ирена Станиславовна…
— Простите, но я думал… наши отношения…
— Что-о-о?.. — удивленно воскликнула Ирена. — Вы с ума сошли!.. Какие это наши отношения?.. Какие отношения могут быть между женою капитана мальтийской гвардии и сенатским чиновником? Я спрашиваю вас: какие?
Гречихин молчал, подавленный нахальством стоявшей перед ним красавицы.
— Чего смотрят люди, пуская в комнаты всех без разбора и… даже доклада… — пожала она плечами.
— Ирена, ты шутишь, дорогая, ненаглядная моя… — двинулся он к ней.
Она отступила, окинув его деланно-недоумевающим взглядом.
— Повторяю вам, вы сошли с ума… Прошу вас оставить сию минуту мою квартиру и навсегда… Иначе я буду принуждена позвать людей…
Она двинулась по направлению к висевшей на стене сонетке и схватила рукой вышитую ленту.
— Это твое… ваше… последнее слово? — задыхаясь, спросил Осип Федорович.
— Последнее, — сказала она, продолжая держать в руке сонетку.
— Ты не позовешь никого, ты объяснишь мне… — в порыве какой-то отчаянной решимости схватил он ее за левую руку и потянул к себе.
Она изо всех сил дернула сонетку. Раздался оглушительный звонок. Из двух дверей, выходящих в гостиную, появились люди.
Гречихин отпустил ее руку, не потому, что смутился посторонних, но вследствие мгновенно озарившей его ум мысли о неблаговидности физической борьбы с женщиной.
— Выведите его вон! — крикнула вне себя Ирена. — И никогда не пускать его!..
Она быстро скрылась за дверью.
Осип Федорович, как окаменелый стоял посреди комнаты и смотрел на затворившуюся за «его Иреной» дверь. «И это „моя Ирена“», — с горечью подумал он.
— Пожалуйте, господин! — подошел к нему один из лакеев, пришедших несколько в себя от неожиданной для них сцены.
Гречихин молчал.
Лакей дотронулся до его локтя.
— Пожалуйте!
Это прикосновение слуги заставило его вздрогнуть.
Он бессмысленным взглядом обвел комнату, стоявших около него слуг, и быстро вышел из гостиной и прошел зал.
В передней накинули на него верхнее платье, и он вышел на улицу.
На дворе стоял январь в начале 1799 года.
Резкий ветер дул с моря и поднимал, и крутил с земли снег, падавший из темносвинцового неба.
Гречихин пошел машинально тою же дорогой, которой шел час тому назад, дошел до Сенатской площади, прошел ее и спустился на лед Невы.
На реке ветер был сильнее и вьюга крутила по всем направлениям.
Несчастный не замечал непогоды и, повернув влево вдоль реки, пошел, быстро шагая по глубокому снегу.
Невдалеке чернелась широкая прорубь, огражденная двумя вехами.
Осип Федорович шел прямо к ней.
На краю он на секунду остановился, как бы в раздумьи, затем, не двигая ногами, подался всем телом вперед и исчез в глубине.
— Гляньте, братцы, человек нырнул! — послышались возгласы людей.
Это были три водовоза случайно приехавших за водой.
Двое из них остались у проруби и с беспокойным любопытством смотрели на ее гладкую поверхность, за минуту поглотившую человеческую жизнь, а третий, оставив свою лошадь под присмотром товарищей, побежал в ближайшую на берегу полицейскую будку, известить начальство.
Спустя некоторое время, прибыл будочник и бегавший за ним водовоз с багром.
Они вчетвером стали шарить в проруби и после нескольких попыток багор зацепился за что-то мягкое, и на поверхности воды, а затем на лед был вытащен оконевший труп несчастного самоубийцы.
Будочник побежал докладывать своему ближайшему начальству, квартальному.
Водовозы, налив бочки водой, уехали развозить ее по домам.
У проруби, на снегу, осталась лежать темная масса, бывшая за какой-нибудь час тому назад человеком, полным сил, страстей и надежд.
Осип Федорович Гречихин нашел свой покой в буквально холодных объятиях смерти.
Ирена Станиславовна, избавившись от неприятного ей посетителя, вошла к себе в будуар и села, чтобы перевести дух.
Сцена с Гречихиным, несмотря на выказанное ею наружное спокойствие, взволновала ее.
Среди происшествий последних дней, она совершенно было забыла о своем капризе отнять жениха у сестры ненавистной ей Зинаиды Похвисневой.
Последняя была теперь для нее не опасна и она забыла и думать о всем и всех, что было связано с ней.