Коронованный рыцарь
Шрифт:
— Дядя Ваня! — насмешливо сказала Зинаида Владимировна. — Он опять будет мучить нас рассказами своих старых историй, которые я все давно знаю наизусть за то время, как он, бывало, гостил у нас в Москве… Если бы ты сделала одолжение, не пускала бы его ко мне, а сидела бы с ним сама. Я прихожу в нервное состояние, когда он начинает свои рассказы: «Я помню интересный случай, бывший со мною…» Или: «Когда я еще был кадетом…» Нет, это решительно невыносимо.
— Замолчи! — воскликнула Полина. — Тебе вовсе не следует ставить ему в упрек его забывчивость. Все это нисколько не мешает ему быть славным, умным стариком, он совсем молодец… Хоть под венец веди…
— С тобой?
— Что же, я бы не прочь… Он лучше многих молодых, и я с ним охотнее беседую, чем с другими… Однако, я заболталась с тобою, а у меня куча дела, а времени осталось немного..
Она быстро схватила связку ключей и убежала.
Разговор происходил в очень изящно убранной комнате молодых девушек.
Зинаида Владимировна поднялась со своего места и подошла к зеркалу.
Простой, но изящный наряд оттенял ослепительный цвет лица и русые волосы, собранные в замысловатую прическу.
Эти две сестры, одна вычурно одетая и причесанная, стоявшая у зеркала, и другая, только что выбежавшая из комнаты, в небрежном туалете, с волосами, заплетенными в одну косу, — были действительно очень похожи друг на друга, но вместе с этим они казались даже не сестрами, а совершенно чужими девушками, — такова была громадная разница между ними, в обхождении, в характере, в способе держать себя…
Полина, как мы знаем, была лишь немного меньше ростом своей сестры, и только годом моложе ее, а тем она казалась перед ней совершенной девочкой.
Это зависело от направления их развития, от взглядов на жизнь и от количества самомнения.
Лицо Зинаиды Павловны было серьезно. Казалось, тревожные думы беспокоили ее хорошенькую головку.
Она была тщеславна и самолюбива, ей хотелось блистать в большом свете. Жизнь в Москве на ограниченные средства родителей не удовлетворяла ее. Она не считала лучшим и теперешнее их положение, хотя перспектива представления ко двору, о возможности которого сообщил отец, мутила ее воображение.
Она узнала вчера от своей горничной, всеведущей Дунянш, что Виктор Павлович Оленин в Петербурге, у своего дяди, того самого дяди Вани, которого так называла, по отдаленному свойству с их домом, Полина.
«Он приехал для меня, — решила Зинаида Владимировна. — Он будет сегодня с Иван Сергеевичем».
Это ей казалось несомненным, но все же какая-то тревога заставляла биться ее сердце.
«Придет или не придет! Конечно придет… — рассуждала она… — А вдруг…»
Беспокойство возобновлялось.
Громадное состояние Оленина, кажется, более чем он сам, привлекало практическую девушку.
— Близость ко двору и богатство… Одно без другого немыслимо… Я добьюсь и того, и другого! — мысленно несколько раз повторяла себе Зинаида Владимировна.
Самолюбивая Ираида Ивановна пламенно желала видеть в руках своей дочери богатство Оленина и часто говорила с ней об этом.
И теперь, войдя в комнату и застав дочь перед зеркалом, она заметила, что девушка создана для более лучшей жизни, чем та, которую она ведет теперь.
— Ты совершенно права, мама, — согласилась с нею дочь, — я сама чувствую, что должна быть в другом месте. Зачем мне притворяться перед тобой, я знаю, что я красива и могла бы играть видную роль в большом свете, но ведь молодость и красота скоро проходят, мне скоро двадцать лет, приданного у меня нет…
— А Оленин?
— Что Оленин… Он, говорят, в Петербурге… Приедет ли сегодня? А если и приедет… Что толку, так странно сдержан, что мне, кажется, самой придется просить его руки, если я хочу быть его женой…
Зинаида Владимировна захохотала, но в этом хохоте слышалась затаенная тревога.
— Если он здесь, он, конечно, будет сегодня же у нас… Для кого он сидел столько времени в Москве? Для тебя… Если он сейчас же после нашего отъезда приехал в Петербург, то значит тоже только для тебя…
— Но на самом ли деле он так богат, как говорят?.. — задумчиво, пропустив мимо ушей слова матери, спросила Зинаида Владимировна.
— Конечно же… Кому же это знать лучше, нежели дяде Сереже… Он был его опекуном… Его дядя Дмитревский тоже богат, а он единственный его наследник…
— Ну, дядя Ваня если кому и оставит состояние, то это Полине… — злобно, завистливым тоном заметила молодая девушка.
— Что выдумала?.. Впрочем, это было бы хорошо… С тебя довольно и состояния племянника…
— Вы думаете?
Разговор был прерван приездом первого гостя.
XIX
ПРАВЕДНИЦА
Этот гость был Иван Сергеевич Дмитревский.
— Легок на помине! — подумала Ираида Ивановна, выходя к нему в гостиную.
Атлетическая фигура Дмитревского поднялась при входе ее с кресла.
Из гостиной вышмыгнула, уже успевшая приветствовать «дядю Ваню», но не успевшая сделать своего вечернего туалета, Полина.
Генеральша недовольно покосилась вслед убежавшей дочери.
— Вы одни? — обратилась она к гостю.
— Один, матушка, ваше превосходительство… один… — отвечал, целуя руку Ираиды Ивановны. — А почему же вы думаете, что я не сам вдруг или сам третий?
— Я слышала, ваш племянник… — смутилась генеральша, так как первый вопрос вырвался у нее под впечатлением разговора со старшей дочерью.
— Приехал… Виктор приехал.
— Так я думала…
— Что он явится засвидетельствовать вам свое почтение… И хотел, матушка ваше превосходительство… Только я ему в том воспрепятствовал.