Короны Ниаксии. Змейка и крылья ночи. Книга первая из дилогии о ночерожденных
Шрифт:
Нет, я не была истово верующей. Но сейчас я ощущала присутствие богини, которая принимала подношение моей крови и обещала мне взамен лишь еще больше крови. Может ли она только брать, брать и брать, пока моим бедным смертным венам нечего будет отдавать?
Слова, которые связывали мою судьбу, висели в воздухе, густые, как дым.
– Ниаксия, я подношу тебе самое себя. Я подношу тебе мою кровь, мой клинок, мою плоть. Я буду состязаться на Кеджари. Я вручу тебе свою победу или свою смерть.
И затем финальные, закрепляющие слова:
–
«Возьми мою правду».
– Аджа сарета, – эхом отозвался Винсент, не сводя с меня глаз.
Кап, кап, кап – медленно вытекала из меня кровь.
То, что я вообще смогла уснуть, возможно, было заслугой только этих маленьких глотков вина. Наконец забрезжил рассвет, и Винсент откланялся. Я лежала в постели, таращилась на звезды, нарисованные на потолке. Ранку на руке дергало. До начала Кеджари оставалось, наверное, еще несколько дней. Но от совершенного подношения состязание внезапно стало восприниматься удивительно реальным, как никогда раньше.
Был уже почти новый закат, когда от усталости глаза все же закрылись. Мои кинжалы лежали рядом. Просто на всякий случай.
Сон одолел меня, беспокойный и тревожный, а я мечтала о безопасности.
Я едва помнила прежнюю жизнь. Но сны прекрасно умеют заполнять пустые места, которые остались от воспоминаний, изъеденных временем. Впечатления были смазанными, словно сильно разведенные краски. Маленький глинобитный домик с потрескавшимися полами. Объятия сильных рук, небритая щека и запах грязи и пота. Еда без крови, приторно сладкая, без привкуса железа. Мне снился усталый голос, читающий сказку, и само собой подразумевалось, что конец будет счастливым, потому что никаких других концов я не знала.
Я ненавидела эти сны. Легче было бы не помнить их и того, что они всегда кончались одинаково.
Через плотно закрытые окна струился лунный свет. Когда пришли вампиры, эти серебряные полосы перекрыли крылья… и еще крылья… и еще…
Два других маленьких существа выбрались из кроваток посмотреть на небо. А мне было слишком страшно. Я натянула одеяло на голову.
«Погаси огонь, живо, – прошипела женщина. – А не то…»
Крак. Крак. КРАК.
Раздались крики – далеко, но подбирались все ближе и ближе; я крепко зажмурилась.
Глина вокруг начала дрожать и трястись – полы трескались, стены рушились, а женщина кричала, кричала и кричала…
КРАК.
КРАК.
Когда я проснулась, крики продолжали преследовать меня – мои уши не могли выделить отдельные голоса, не понимали, где заканчивался сон и начиналась реальность.
Глаза открылись и наткнулись на непроницаемую стену черноты – полной, глубокой тьмы, такой густой, что она душила меня. Я вытянула руки, но ничего не нашла.
Моей первой спутанной мыслью было: «Почему не горят лампы? Я же всегда слежу, чтобы лампы не гасли».
А затем я медленно осознала, что я не у себя в комнате. Запах мускуса и крови жег мне ноздри.
Болезненное напоминание о свежей ране моего подношения пронзило растерянный ум. Как только я сложила все обрывки мыслей вместе, поднялся страх.
Нет. Слишком рано. Мне полагалось еще несколько дней, мне полагалось…
В мозгу развернулось воспоминание о словах Винсента: «Все может начаться в любой момент… Она любит, чтобы было… неожиданно».
Я резко села. Паника достигла пика, но я заставила ее повиноваться. Нет, панику себе позволить я не могу. Потому что вот оно.
Вот оно.
Кеджари начался.
Часть вторая. Полная луна
Интерлюдия
Маленькая девочка не говорила много дней. Король Дома Ночи предоставил ей комнату рядом со своей, на самом закрытом, самом защищенном этаже замка. В этом месте все подавляло ее размерами. Дома она делила спальню с братом и сестрой, ее койка представляла собой крохотный лежак, встроенный под кроватями других детей. Здесь полы были сделаны не из теплой шершавой глины, а из жесткой мозаичной плитки, леденившей ноги. Все было огромным. Одна кровать – размером чуть ли не с комнату в ее доме.
И повсюду чудовища.
Она забилась в угол, втиснув крошечное тельце между шкафом и стеной, и отказывалась оттуда выйти.
Король Дома Ночи сидел в кресле на другом конце комнаты и читал. Он нечасто покидал ее и никогда не обращал внимания на ребенка. Девочка вылезала из укрытия в те редкие моменты, когда он уходил, – облегчалась или проглатывала несколько кусков еды, оставленной для нее. Заслышав шаги в коридоре, она возвращалась в свой угол.
Прошла неделя.
Потом другая.
И еще одна.
И наконец, когда луна в небе снова стала полной, девочка, борясь с муками голода, выползла из своей щели к тарелке с хлебом, стоявшей на столе. Ее глазки неотрывно смотрели на него, когда пальчики ухватили хлеб и она принялась, пятясь, осторожно откусывать мелкие кусочки.
У него не дрогнул ни один мускул, только взгляд задержался на ней. Даже этого оказалось достаточно, чтобы она опять забилась в тень, еще глубже.
Он негромко рассмеялся:
– Ты не чувствуешь себя здесь в безопасности, маленькая змейка?
Девочка перестала жевать, но ничего не сказала.
Король отложил книгу.
– Это хорошо. Тебе здесь небезопасно. В этом замке. В этой комнате. Ты – добыча в мире хищников.
Он наклонился ближе и тихо произнес:
– Я никогда не сделаю тебе ничего плохого. Но я – единственный, кто даст такое обещание и сдержит его. Я не предложу тебе мнимую защиту или благостную ложь. Но я научу тебя, как пользоваться твоими зубками.
Король улыбнулся, впервые продемонстрировав всю длину острых клыков – они наверняка нанесли смертельный удар сотням жертв.