Короткая память
Шрифт:
Прокурор с интересом глядел на Зубкова.
— Правильно, — сказал он. — Истина! Какое прекрасное слово! С юных лет привыкли: против истины ни на шаг! Мы вот с тобой как живем? День да ночь — сутки прочь. Понемножку радуемся, понемножку страдаем... А истина, она, брат, всегда только тор-же-ствует! — Он поднял вверх палец. — Сказано-то как? Колокольный звон! Под него только и вправе мы спать спокойно. Ибо знаем: совесть наша чиста. — Он вздохнул. — А сегодня я предпочел бы не знать твою истину, — почти грубо сказал он.
Зубков
— Все имеет свою цену, — сказал прокурор. — Истина тоже... Оттого, что осудим сегодня сына двух несчастных стариков, водители не станут завтра аккуратнее ездить. И аварий на дорогах не убавится.
Зубков молчал.
Прокурор не торопил его.
— А по-моему, Иван Васильевич, вы неправильно рассуждаете, — сказал Зубков.
— Да неужели? — прокурор усмехнулся.
— Мне так кажется... Сегодня мы с вами забудем истину, жалея двух несчастных стариков... А завтра — потому что нам кто-нибудь прикажет... А послезавтра — ради своей личной корысти... И что же получится в результате? Беззаконие и произвол?.. Вот тогда действительно надо пожалеть людей.
— Сколько вам лет, Зубков? — спросил прокурор.
— Двадцать семь. А что?
— Нет, ничего...
— И в пятьдесят буду точно так же рассуждать, — заверил Зубков. — Потому что считаю: повязку никогда нельзя снимать с глаз.
— Какую повязку? — не понял прокурор.
— Которой гражданка Фемида глаза себе завязала, — объяснил Зубков. — Богиня правосудия... Чтобы личные впечатления ей не мешали.
Прокурор ничего не ответил ему, вернулся в свое кресло.
— Разве я не понимаю, Иван Васильевич? — сказал Зубков. — Конечно, проще всего — несчастный случай... Но посудите сами... Вот если б нельзя было ничего предотвратить, ситуация выше сил человеческих, и нет виновных... Тогда конечно... А здесь? Кто-то же был виновен. Остается только выяснить кто — Беляев или Терехин... Разве я неправильно рассуждаю?
— Совершенно правильно, — сказал прокурор. — Вы хороший юрист, Зубков.
— Хороший или нет, не знаю. Но это моя профессия.
— Молодец, — сказал прокурор.
Старики Беляевы — Степан Алексеевич и Вера Михайловна — лежали в своих постелях.
Вера Михайловна плакала.
— Степочка, — тихо причитала она. — Степочка, что ж это такое?..
Старик поднялся.
— Ты куда, Степочка? — испуганно спросила она.
Он не ответил.
Оделся.
Вышел в сад.
Она засеменила за ним.
— Не пущу, — сказала. — Меня хоть пожалей.
— Не могу, мать, — сказал он. — Не держи...
Она смотрела на него.
— Ну хочешь, Игоря разбужу? — спросила.
— Не смей.
— Ну а Матвея?.. Пусть пойдет с тобой.
— Мне никто не нужен.
— А если упадешь?.. Что случится?.. Кругом ни души... Степочка!
—
Она заплакала.
Он пошел не оглядываясь.
Ночной город был темен и пуст.
Беляева увидел постовой милиционер.
— Товарищ Беляев, Степан Алексеевич, — окликнул он, — вы куда?
— Тут недалеко.
Милиционер проводил его взглядом.
Старик шел не останавливаясь.
Медленно ступал больными ногами в теплых на меху ботинках.
Кончилась городская улица. Началось загородное шоссе.
Он все шел...
Матвей Ильич Кудинов не спал и эту ночь. Мерил шагами комнату. На столе пепельница, полная окурков.
В коридоре раздались шаги. Хлопнула входная дверь, Кудинов прислушался. Какая-то тень мелькнула за окном, в саду. Кудинов вышел на крыльцо. Мужская фигура скрылась за деревьями.
— Игорь, это ты? — негромко спросил Кудинов.
Никто ему не ответил. Кудинов ускорил шаг.
...На поляне под деревом стоял Игорь Степанович.
Через ветку перекинута веревка.
— Игорь! — крикнул Кудинов.
Беляев обернулся.
Кудинов с силой оттащил его от дерева. Сказал задыхаясь:
— Ты с ума сошел, Игорь! Что ты делаешь?!
Беляев молчал.
Кудинов положил ему руки на плечи. Обнял. Сказал:
— Надо жить, Игорь... Надо жить... У нас с тобой нет другого выхода... Надо жить...
Беляев стоял как каменный.
— Это крах, — произнес он. — Моя жизнь кончилась.
Кудинов посмотрел на него. Снял с плеч руки. Неожиданно рассмеялся.
— Твоя жизнь? — спросил он. — И это все, что тебя сейчас тревожит?
Беляев молчал.
— Краха, значит, испугался? — спросил Кудинов. — А как это понимать, объясни? С должности, что ли, снимут? Или чинов лишат?
Беляев молчал.
— А детей сиротами оставить не испугался? Стариков одних бросить на этом свете — ничего?
Беляев молчал.
— Давай, — сказал Кудинов, — вешайся, черт с тобой... Сделай одолжение! — повернулся и пошел в дом.
Беляев постоял немного. Сорвал с дерева веревку и швырнул ее через забор.
Старик Беляев шел по шоссе.
Начало светать.
Здесь по этой самой дороге несколько дней назад мчались нарядные бежевые «Жигули» с московским номером.
Вот и быстрая горная речка. И мост через нее.
Старик остановился.
Тяжело опустился на каменный бордюр.
Сполз на землю.
Так и лежал, обхватив землю руками, тот самый клочок асфальта, где несколько дней назад горели развернутые поперек моста бежевые «Жигули».