Коротко лето в горах
Шрифт:
— Погоди минутку, Иван Егорыч… Сейчас время такое — пора косить. — Летчик взмахнул косой и не донес до травы, зычно крикнул жене, гнавшей хворостиной теленка и свинью: — Эй! Машенька! Гони их к черту со взлетной дорожки!
Летягин отобрал косу у летчика.
— Дай-ка уж я… А ты насчет погоды справься.
Покачав головой, летчик ушел к домику штаба, а с другого края аэродрома к Летягину подошел Бимбиреков.
Летягин молча косил, а Бимбиреков так же безмолвно шел за ним следом. Наконец не выдержал:
— А
— Времени нет. Сейчас, знаешь, по всей России косьба идет. Да и нету у меня аргументов — сказать нечего…
— Дай-ка уж я… — уныло сказал Бимбиреков, отбирая косу у Ивана Егоровича.
В полевом домике летчик по телефону принимал сводку погоды с метеостанции: «…19 градусов. Тихо. Мгла…»
— Какая мгла: облако или дым? Откуда он взялся, дым? Может, лес горит? А вы бы этот дымок метлой разогнали!
19
Над горным хребтом летел вертолет.
Дорджа в кабине растирал ладонью мазь на лыжах. Летягин и Бимбиреков отнимали друг у друга бинокль.
Были видны леса на склонах гор, проплешины вырубок, широкие просеки лесоспусков. Дымки костров. Вдали — облако лесного пожара.
— Ты смотри, смотри! — крикнул Летягин.
— Я-то смотрю. Вырубили лес, — подтвердил Бимбиреков.
С вертолета были ясно видны большие площади вырубленного леса.
— Здесь им дешевый лес, потому что близко! — крикнул летчик.
— Может, махнешь к прокурору? Дашь свое освещение? — умоляюще спросил Бимбиреков.
20
Под Чалым Камнем выгружали оборудование из вертолета. Работа шла на узкой скалистой площадке. Бурильными молотками долбили скалу.
Над костром закипал котел.
Летягин обходил работающих, присматривался, о чем-то советовался с Огуренковым. Между ними — дружба. Летягину нравились его сонные глаза, шапка волос, загорелая шея. Хороший он бригадир.
— А что — даст Калинушкин команду на взрыв? — спросил Огуренков.
— Будем надеяться, — сказал Летягин и потянул за уголок затрепанную книжку из кармана Огуренкова. — Что читаешь?
— Расписание поездов…
— Дальних?
— Люблю почитать, — засмеялся Огуренков.
У костра собрались Летягин, Дорджа, Бимбиреков, рабочие. Огуренков ощипывал голенастого петуха.
— Вырубить недолго… — сказал Огуренков. — Сводить лес — зайцам раздолье.
— А лавинам? — быстро спросил Летягин.
— Это бывает… — сказал Огуренков. — Это от людей бывает. Уж на что у нас зимовье глухое: трое нас было-то. Три зверобоя. Вот начали мы так-то порубку вести: нынче лесинку, завтра лесинку, да так две зимы. А на третью зиму ка-ак она пойдет!.. — он размахнулся петухом. — Лавина то есть! Аж скры-ыпит, страшно! Меня
Все засмеялись, глядя, как Огуренков «плывет» в лавине с петухом в руке. Заметив это веселье, Огуренков замолчал, смущенно разглядывал ощипанного петуха.
— Гляди: коленки-то не в ту сторону гнутся. Не по-людски, — заметил он как-то грустно и еще спросил: — А как твои дела, Иван Егорыч?
Летчик подошел к костру.
— Туман идет. Пора лететь…
В легких бегучих слоях тумана снова крутился винт вертолета.
Летягин и Бимбиреков снова отнимали друг у друга бинокль.
По снежному желобу, пружиня в коленях и приседая, тормозя «плугом», бороздя снег палками, мчался с горы на лыжах Дорджа.
21
Галя поднялась по горной тропе и вышла по лугу ко двору лесника. Волосы у нее были взлохмачены. Она остановилась, чтобы вытряхнуть камешки из туфли.
На лужайке шла вечерняя летучка. Все лежали на траве. Летягин и Бимбиреков — за алюминиевым столом, на котором карты и чертежи.
Дорджа поднял голову, молча позвал Галю.
— Василий Васильевич с Костей — на досъемку Красного кордона, — продолжал свою речь Летягин, — Симонов с Захарычем, гоните съемку дальше, попробуйте уложить с одной попытки. Время жмет. Я с Бимбирековым — в поселок. Всё?
— А практиканты? — спросил Костя, заметив Галю.
Она встала, ожидая указаний.
— Мы же договорились — вы будете у Калинушкина, — сказал Летягин.
Подавив обиду, Галя сжала губы.
— Я вернулась за вещами.
— Ну, коли все ясно — за работу, — сказал Летягин.
— Иван Егорыч, давайте разминочку. Одну партию! — попросил Костя.
Седой дядя с хохолком на макушке — вот и весь Летягин. И оттого, что он не собирался вникнуть в происшедшее, у Гали немного отлегло на сердце, но стало скучно. Может быть, Джек Лондон таких и описывал? Старуха за чаем о нем сказала — охотник: с коня рябчика бьет в шейку, чтоб тушку не попортить. А вот серый китель ни к чему, хоть и с зеленым кантом. И потертые до блеска синие брюки, заправленные в сапоги…
Удар по рюшкам.
Бита разбила фигуру.
Второй удар вышиб рюшки из круга.
Все обступили играющих. Бил Костя.
Летягин неторопливо надел старомодные очки в железной оправе.
— А ну-ка, Иван Егорыч, покажи класс! — крикнул Василий Васильевич.
— Ставьте «бабушку в окошке».
И Летягин нацелился.
Галя лежала в палатке. До нее доносился шум голосов, смех.
Слышался удар биты.
Треск рассыпавшихся рюшек.
Удар биты.