Корпорация «Просперити»
Шрифт:
Вслед за алюминиевым заводом пошли другие. К следующему месяцу на балансе «Просперити» уже числилось две дюжины крупнейших предприятий страны, а капитал перевалил за триллион долларов. Причем схема всегда была одна и та же: сначала от владельца предприятия поступают кредитные деньги, а затем они идут на покупку заводов и месторождений. Дима сидел на работе почти круглые сутки. И потому что работы было действительно много, и потому что после расставания с Ольгой незачем и некуда было спешить. К тому же ему стало казаться, что в последнее время за ним наблюдают. Это его не слишком удивило: человека с доверенностью на управление триллионом долларов не стоило оставлять без присмотра.
Жизнь протекала как в тумане. Дима постепенно все глубже проваливался в ощущение нереальности происходящего. Его подавляли огромные суммы, с которыми приходилось иметь дело, а временами охватывал страх – конечно же, он понимал, что стал участником чего-то ужасного. Но этот страх быстро сменялся привычной апатией. Дима чувствовал себя роботом без души, эдаким дополнительным соглашением, необязательным приложением к основному договору займа жизни.
Его роман с Марией получился столь же стремительным и внезапным, как и карьерный взлет. Впрочем, он был и настолько же ненастоящим, как и богатство, которым Дима распоряжался.
Мария работала в финансовой службе, именно она занималась бухгалтерией корпорации «Просперити». Дима знал, что ей уже за сорок, но знал это из документов – выглядела она великолепно. Темноволосая, среднего роста, она неукоснительно соблюдала принятый в банке деловой дресс-код: темный низ, светлый верх. Правда, на ее фигуре даже консервативная одежда выглядела фривольно, бросая вызов корпоративным стандартам. Она работала в банке со дня его основания и, поговаривали, раньше она была любовницей самого Гасанова.
В последнее время Диме приходилось часто общаться с Марией по делам корпорации, но он по-прежнему робел в ее присутствии.
Их роман начался, как в дешевом сериале. Был вечер пятницы, сотрудники расходились с работы раньше обычного. Кто постарше – отправлялись на дачи, молодые встречались с друзьями в кафе, а потом шли в ночные клубы. Диме спешить было некуда. Раньше, с Ольгой, он пошел бы в ресторан или в театр. Поэтому теперь особенно остро чувствовал одиночество именно по пятницам и старался загрузить себя работой, благо недостатка в делах не было – документы на огромные суммы текли рекой. Он посмотрел на часы – уже половина десятого, – и начал собираться домой, когда дверь его кабинета открылась.
После нового назначения его перевели из общего зала в отдельный кабинет. Небольшой, но уютный. Коллегам Димы совсем не обязательно было быть в курсе дел «Просперити».
Мария стремительно вошла и, не говоря ни слова, обняла Диму и поцеловала его. Ошарашенный Дима опомнился, только когда почувствовал ее мягкий язык у себя во рту. Его будто ударило током – сказались месяцы напряжения, ноги подкосились и он рухнул в кресло. Мария все также молча опустилась перед ним на колени и начала расстегивать брюки. Уже через секунду ее лоб плотно прижался к его животу. Шок от неожиданности и возбуждение смешались в такую гамму чувств, что Диме показалось, будто сознание разделилось надвое, и пока одна частичка вместе с телом бьется в агонии чувств, другая со стороны наблюдает за происходящим. «Может быть, я умер», – подумал Дима, – «и душа покинула тело». Странно, но мысль не вызвала у испуга. В этот момент он кончил, и две частички души снова объединились в бьющемся в оргазме теле.
Мария облизала губы, сказала лишь «Пока, милый», и вышла из кабинета. Ошарашенный Дима так и остался сидеть с расстегнутыми брюками.
В понедельник Мария ни словом не обмолвилась о произошедшем. Лишь вечером позвонила из переговорной и попросила зайти.
Открыв дверь, Дима увидел Марию, стоящую спиной ко входу. Вернее, она лежала грудью на столе, юбка ее была закинута на плечи, а трусики (лиловые – отметил Дима) спущены до колен. Просунув руку между ног, Мария ласкала себя и тихо постанывала. Теперь уже Дима действовал стремительно.
С этих пор почти каждый вечер они занимались любовью. Они почти не разговаривали, но Мария каждый раз придумывала что-то новое. Дима знал, что в офисе повсюду камеры, и об их развлечениях все известно, но старался об этом не думать. Фантазия Марии была неисчерпаема, и когда неудобная офисная мебель стала ограничивать ее идеи, они сняли квартирку неподалеку от офиса, где и предавались своей странной любви. Дима по-прежнему ничего не знал о Марии. Есть ли у нее муж и дети? Он не решался спросить, но догадывался, что семья у нее есть, так как она никогда не проводила с ним выходные.
Большие деньги, которыми они управляли, похоже, влияли на их отношения, сводя с ума и провоцируя на безумства.
– Мне иногда кажется, что мы с тобой – последние люди на земле, – как-то сказала Мария. Она лежала в кровати и курила. – Все куда-то ушли, а нас забыли.
Дима промолчал. Поле секса с Марией он часто думал об Ольге, которая не была такой умелой и опытной, но ее он действительно любил. Понимая, что роман с Марией лишь опустошает его, сил позвонить Ольге он в себе не находил.
Утром в центре города в «Старбаксе» всегда многолюдно. Занятые люди предпочитают деловые завтраки в кофейнях, где не надо ждать, когда приготовят и подадут еду, а потом принесут счет. Нет ничего более неприятного, чем, закончив обсуждение деловых вопросов, томиться, обмениваясь с собеседником ненужными и пустыми фразами. В кофейне же можно взять кофе на вынос, а закончив разговор, немедленно разойтись. Так, по крайней мере, рассуждал Тимур. Но назначать сегодняшнюю встречу в «Старбаксе» было ошибкой. Они пьют уже третий латте, до конца разговора еще далеко, а Тимур ошарашен открывшейся перед ним картиной.
Тимур зашел в кафе без четверти восемь, но Алексей уже сидел за столиком и читал «Ведомости». За несколько лет, прошедших с их последней встречи, Данц почти не изменился. Он носил такой же серый костюм, правда, теперь явно сшитый по мерке, а не купленный, пусть и в дорогом магазине. Такая же белая рубашка и туристические ботинки – неизменным сочетанием белой рубашки с походной обувью Алексей удивляя всех еще в «Депо». К тому же он никогда не носил портфели, предпочитая походный рюкзак. Видимо, эта экипировка напоминала ему о в временах студенческих стройотрядов. Когда Тимур вошел, Алексей как раз рылся в черном рюкзаке из дорогой кожи.