Корпорация «Просперити»
Шрифт:
В нем была девушка, которая, кажется, работала этажом выше, в аудиторской компании. Тимур не знал, как ее зовут, – неписаный корпоративный этикет исключает знакомства в лифтах, поэтому, встречаясь случайно, они лишь здоровались и вежливо улыбались. Как обычно, он кивнул спутнице – и обратил внимание, что сегодня у нее явно был не лучший день. Она старалась не давать волю эмоциям, но не заметить предательскую красноту вокруг испуганных глаз было невозможно. Тимур было подумал спросить, в чем дело, но не стал: тот же самый неписаный этикет не позволяет замечать слабости коллег. К тому же и у него самого день не задался.
– Да, ну и денек, – лишь сказал Тимур.
– Да уж! – ответила девушка, грустно улыбнувшись.
Они вышли из лифта и, кивнув друг другу на прощанье, разошлись.
Плотно закрытые шторы не пропускали в кабинет свет с улицы, поэтому было непонятно, какое сейчас время суток. Казалось, здесь навсегда поселился сумрак. Владелец кабинета сидел за столом, освещенном лишь тусклой настольной лампой. Еще подростком он увидел в старом фильме, как Ленин по ночам писал свои декреты. Тогда он не знал, что такое эти декреты. И от этого эти загадочные бумаги казались еще более важными. Архиважными, как любил говорить герой фильма. Образ вождя, правящего целым миром из-за обычного письменного стола, настолько поразил осетинского мальчика Алихана, что и теперь, полвека спустя, добившись всего, он сохранил его в памяти. Да, на столе стояла та самая ленинская лампа, настоящая. Ее купить оказалось гораздо легче, чем достичь власти и доверия, которое оказывал ему Хозяин. В общем-то он вполне ощущал себя равным вождю мирового пролетариата – тот, как был уверен Алихан, служил немцам и сионистам, а он сам – своему Хозяину. Алихан не считал служение сионистам чем-то недостойным. Наоборот, вовремя сделать ставку на самую большую силу – признак мудрости и залог влияния. Он часто говорил друзьям, что трагедия русского народа в том, что он, этот народ, не умеет достойно служить своим правителям.
Несмотря на то, что даже в официальных рейтингах он значился в числе самых богатых и влиятельных людей страны, ему нравилось думать о себе как о крестьянском сыне. Новым знакомым он любил рассказывать, что может освежевать барана за двадцать секунд. И, заглянув в его холодные глаза, собеседник понимал, что на человека у Алихана или, как он теперь предпочитал называться, Олега Ивановича Гасанова, уйдет разве что на десять секунд больше.
Но сегодня впервые за последние двадцать лет глава Московского Южного Банка чувствовал себя неуверенно. Впервые порученное ему дело могло оказаться невыполненным. И какое дело! До конца, во всех тонкостях хитроумную схему, задуманную и не Председателем даже, а самим Главным, Хозяином, то есть так высоко, что выше и не бывает, Алихан не понимал: один из влиятельнейших людей страны так и остался крестьянским сыном, испытывающим неприязнь к сложным вещам.
Но был уверен, что ничего важнее в его жизни пока не было. Залоговые аукционы и покупка миллиардного предприятия за долговую расписку – семечки по сравнению с нынешней операцией. Да ни в чьей жизни такого не бывало! И как повернулось? Вместо того, чтобы ликовать, Алихан сидит и думает, что где-то по Европе бегает жалкое ничтожество с триллионом долларов в чемодане. К счастью, пока об этом никто, кроме него, не знает. Россияне спокойно спят, не подозревая, что годовой бюджет их родины оказался в руках молодого юриста, которого вот уже месяц преследуют лучшие детективы мира. Поиски уже обошлись банку в десяток миллионов долларов, но ничто по сравнению с тем, что ждет Алихана, если они закончатся неудачей. Ему-то бежать некуда. Человеку, проворонившему триллион хозяйских долларов, нет места на этом свете.
Взгляд Алихана упал на картину, написанную известным художником, – торжественный момент пожертвования генеральным директором холдинга «Восток» денег на восстановление главного храма страны. Художник все правильно понял и центральное место в композиции отвел именно деньгам. Поэтому, вопреки исторической достоверности, на полотне благотворитель передает наличные деньги, доставая пачки долларов из кожаного чемоданчика и выкладывая их на большой золотой поднос, который держит Его Святейшество. Лицо у патриарха одухотворенное и исполненное благодарности, но в передаче черт художник опирался скорее на фантазию, чем на портретное сходство, так что утверждать с уверенностью, кто именно тут изображен, невозможно. Внимательный зритель мог заметить, что на подносе выгравирован логотип холдинга «Восток», то есть даже сам поднос – тоже часть пожертвования. Злые языки говорили, что в дело пошли эскизы к портрету, заказанному колумбийским наркобароном молодому советскому художнику, поехавшему в творческую командировку в горячую точку. К сожалению, именно в момент передачи денег за очередную партию кокаина героя картины убили, портрет остался неоплаченным, а для выставок он явно не подходил.
И вот спустя много лет, когда молодой художник стал уже академиком и самым известным живописцем страны, старый сюжет обрел новое воплощение.
Правда это или нет, известно было только автору, но картина давно стала достопримечательностью кабинета. И те немногие, кому выпала честь побывать в особняке Гасанова в тихом арбатском переулке, потом рассказывали об этом эпическом полотне своим друзьям.
От тревожных мыслей Алихана отвлек телефонный звонок. На экране айфона высветилось имя Бориса Антонова, заместителя начальника службы безопасности Южного банка. Этого звонка он и ждал, но нажать кнопку «Ответить» смог лишь со второй попытки – пальцы предательски дрожали.
– Ну что у тебя?
– Олег Иванович, я его нашел!
– Вот, блядь, молодец! А если бы ты его вообще не терял, цены бы тебе не было!
– Олег Иванович, я взял след! Мне надо лететь в Рейкьявик. Теперь он от меня не уйдет.
– Лети хоть к бесу в жопу. Но если ты не привезешь мне папку, лучше там и оставайся. Ты понял меня?
– Да, Олег Иванович! Я позвоню сразу, как будут новости.
– Мне не новости нужны, а документы, вошь гебешная!
– До свидания, Олег Иванович.
Разговор с Борисом немного поправил настроение Алихана. Если следы Димы обнаружились, то Борис со своими ребятами его рано или поздно найдет. Лишь бы не слишком поздно.
На темной стороне
Дима дочитал очередной договор и прикрыл глаза. За это утро он просмотрел уже дюжину таких документов – в последние месяцы Московский Южный Банк развил бурную деятельность. Еще полгода назад все было тихо и спокойно – обычные договоры поставки, подряда и так далее, унылая рутина корпоративного юриста. До тех пор, пока его не вызвал сам Олег Иванович Гасанов, председатель совета директоров.
За пять лет работы в «Южном» Дима видел хозяина банка лишь пару раз и никогда с ним не разговаривал. Собственно, возглавляемый им юридический отдел подчинялся службе безопасности и работу его курировал замначальника этой службы Борис Иванович Антонов, отставной чекист лет пятидесяти. Сначала Диму это удивляло, но коллеги рассказали, что во многих структурах, созданных в девяностые, юристы подчиняются именно «безопасникам». Что, в общем-то, вполне логично. Ведь в этом мире прав тот, кто сильнее, поэтому суд и юристы лишь фиксируют права, обретенные или утерянные в ходе конфликтов и сражений. А сражения выигрывают службы безопасности.
Поэтому работы у Димы было немного. Вплоть до того памятного разговора.
– Дмитрий Степанович! Здравствуй, дорогой!
Владелец банка – невысокий, седой, – говорил с еле уловимым акцентом. Конечно, Дима прекрасно знал о репутации Гасанова, знал, что его имя внушает ужас доброй половине бизнесменов страны, но не сталкивался с темной стороной босса. Он полагал, что Гасанов специально распространяет такие слухи, чтобы польстить своему восточному самолюбию и лишний раз припугнуть конкурентов. И вот сегодня перед ним сидел обычный человек, который приветливо улыбался, расспрашивая его о работе и о личной жизни. Дима не мог понять, в чем причина интереса к его скромной персоне, и, хотя в глубине души понимал, что Гасанов, блестящий манипулятор, того и добивается, все же почувствовал себя польщенным вниманием.