Корпорация «Просперити»
Шрифт:
Под стать кабинету был и его хозяин, человек лет шестидесяти, седой, полноватый, с прищуренными глазами. Одет в твидовый коричневый пиджак, на шее цветной шелковый платок и точно такой же торчит из кармана. Движения суетливы, а бегающие глаза то и дело задерживаются на лице собеседника. От этого взгляда становилось не по себе, словно Лев Семенович знает о нем что-то такое, о чем сам он даже не догадывается. Диме показалось, что сам Лев Семенович такой же ненастоящий, как и его кабинет, и лишь играет роль голландского адвоката среди театрального реквизита.
Хозяин тем временем продолжал делиться откровениями о голландской жизни. Дима терпеливо ждал, когда же он перейдет к делу, но тот
Дима посмотрел на плотные портьеры на окнах и подумал, что Лев Семенович, похоже, не чувствует тут себя своим.
– Так по поводу компании… – начал было Дима, дождавшись наконец паузы в мерном бормотании адвоката.
– Ах да, конечно, вы же здесь не за тем, чтобы слушать мои стариковские бредни. Уж простите, так иногда хочется поговорить с соотечественником! Что касается наших с вами дел, то все, как говорится, в полном ажуре.
Лев Семенович наклонился и принялся рыться в ящике стола.
– Ну, где же она? Ага, вот! – он достал картонную папку, стянутую резинками. На папке было написано Prosperity Inc. Корпорация «Процветание».
В самолете по дороге домой Дима внимательно изучил содержимое папки, но так и не понял, почему босс уделил этим документам такое внимание. Это была обычная «мартышка» или, как ее называли финансисты, SPV – компания, специально созданная для какой-то одной операции. Через руки Димы прошла добрая сотня таких фирмочек с номинальными учредителями, на которые оформлялись различные сделки. Фактически банк «Южный» сам по себе вообще не имел никакого материального имущества, а лишь контролировал пару сотен таких компаний, значившихся владельцами предприятий, зданий и пакетов акций. Вот и сейчас перед Димой лежали документы на компанию, зарегистрированную голландским гражданином г-ном Лео Паком, и две доверенности – на г-на Гасанова и на него, Дмитрия Кузнецова. Зачем нужно было лететь в Амстердам, если такие документы можно отправить даже «Почтой России», не говоря уж о DHL, Дима так и не понял.
В Шереметьево его встречал сам Борис Иванович Антонов, который настоял на том, чтобы, несмотря на выходной, заехать в офис и оставить документы там. Дима не спорил.
Уже на следующий день закипела работа. В полдень его попросили зайти к Гасанову.
– Здравствуй, дарагой, – сказал он, приобняв Диму. Казалось, от избытка чувств у Гасанова усилился акцент. – Ай, как хорошо, что ты вернулся! Мы тут без тебя савсэм не можем! Я наконец договорился с Крупениным о покупке его алюминиевого завода, а оформить сделку некому. Так что вот тебе документы, приступай. Покупку оформишь на Просперити.
Вот это да! Кто же в России не знает, хотя бы в общих чертах, как давно Гасанов пытается отжать крупнейший в мире алюминиевый завод у самого богатого человека страны Сергея Крупенина?
Завод был выставлен на залоговый аукцион в 1995 году. Тогда правительство в отчаянных попытках залатать рассыпающийся бюджет решилось на распродажу жемчужин советской экономики, к тому моменту изрядно потускневших. Но, дабы не травмировать чувства наивных граждан, продажу замаскировали под кредит. Формально правительство просило деньги у предпринимателей в долг под залог государственных предприятий. Кто предложит больше, тот и получает право кредитовать правительство. Но кредит оно отдавать не собиралось, поэтому через некоторое время заводы должны были перейти в собственность новых владельцев, теперь уже навечно. Понятно, что развернулась нешуточная борьба, но не совсем такая, которую ожидали молодые реформаторы, придумавшие эту оригинальную схему. Наивные люди, они думали, что покупатели начнут конкурировать и ставки вырастут, а заводы уйдут по высокой цене. Но получилось совсем не так.
На следующий день после объявления аукциона в центральной газете появилась статья генерала ФСБ Крюкина, в которой рассказывалось о тайном заговоре спецслужб запада, вознамерившихся скупить все стратегические предприятия России. В статье не было прямых обвинений, но внимательному читателю несложно было догадаться, что, по версии генерала, залоговые аукционы были первым шагом зловещей многоходовки младореформаторов, а конечная ее цель – продажа родины на запад. Вечером того же дня президент страны потребовал не допускать иностранцев к участию в аукционах. Реформаторы уже тогда поняли, что затея провалилась, ведь только у иностранных компаний хватало средств, чтобы «разогнать» цены на аукционе. Российские олигархи тогда жили на кредитах, предоставляемых им тем же правительством, то есть своих денег не имели. Неучастие иностранцев означало, что цена, по которой уйдут предприятия, будет в лучшем случае вдвое меньше той, на которую рассчитывали правительственные экономисты. Реальность оказалась еще хуже.
Борьба была ожесточенной и кровопролитной, но закончилась она до начала аукциона. На самом аукционе предлагаемые активы интереса не вызвали. На каждый завод было ровно по два претендента, один из которых отказывался от борьбы уже на втором шаге торгов. Все предприятия ушли почти по стартовым ценам, впятеро дешевле того, что организаторы обещали президенту. Да еще и заплатили деньгами, ранее взятыми в долг у того же государства.
Магнаты рассудили, что вместо того, чтобы конкурировать, можно договориться и разделить между собой лакомые куски.
Конечно, договоренности эти были достигнуты не без труда, но подробности были известны лишь участникам.
Единственным исключением стал алюминиевый завод. Осведомленные люди намекали, что Крупенину, которому он по итогам договоренностей достался, Гасанов этого не простил. Сразу после аукциона он начал информационную кампанию против соперника, рассчитывая, что ему удастся убедить президента: отдавать завод Крупенину было ошибкой, под руководством олигарха он окончательно развалится, а Россия потеряет рынок алюминия навсегда.
Но Крупенин не только дал ответный залп из всех своих СМИ, но и в спешном порядке начал модернизацию завода, и уже через полгода под прицелами телекамер принимал президента в реконструированных цехах, среди улыбающихся рабочих. Президент размяк от возлияний и угощений, произнес прочувствованную речь об эффективных собственниках, а вернувшись в Москву, сразу назначил Крупенина вице-премьером, ответственным за развитие промышленности.
Гасанову пришлось отступить. И вот теперь Дима с изумлением читал проект договора, который прислали юристы Крупенина. По нему весь пакет акций переходил в собственность корпорации «Просперити», той самой, ради которой он ездил в Амстердам. Дима не очень разбирался в экономике, но подозревал, что сумма, указанная в договоре, не совсем соответствует рыночной цене предприятия. Но еще более удивительным был второй договор, по которому Крупенинский банк выдавал кредит корпорации «Просперити» как раз на сумму, равную стоимости завода. То есть Крупенин не просто продавал завод заклятому врагу, но и давал ему деньги на эту покупку. А у Димы в руках была доверенность на управление всем этим богатством. В один момент он стал олигархом. Только вот богачом себя не чувствовал.