Коррекция
Шрифт:
Вечером Самохины сами прослушали новости съезда по недавно купленному радиоприемнику. Ничего важного к утреннему выпуску добавлено не было.
– Теперь Лаврентий Павлович по объектам мотаться не будет, пошлет кого-нибудь другого, – с грустью сказала Лида. – Знаешь, а я, в отличие от тебя, по нему соскучилась.
Ее слова оказались пророческими: через неделю после окончания съезда вместо Берии на объект прибыл один из новых секретарей ЦК Капустин. Через десять минут после того, как он зашел к Капице, туда же вызвали Лиду.
– Лидия Владимировна, – обратился к ней директор. – Где Алексей Николаевич? В лаборатории? Вызовите его, пожалуйста, и зайдите ко мне вдвоем.
Она вышла от Капицы и позвонила в лабораторию Гольдберга.
– Олег? Алексей далеко? Дай ему, пожалуйста, трубку. Леш, приехал секретарь ЦК, который сейчас у Капицы. Как я поняла, он будет нами заниматься вместо Берии. И директор для чего-то вызывает нас вдвоем. Подходи, я жду.
Для того чтобы появиться в приемной, Алексею потребовалось меньше пяти минут.
– Что за секретарь? – спросил он у Лиды.
– Яков Федорович Капустин, – ответила она. – Ребята с КПП передали данные, у меня его в списках не было. Наверное, из новых. Заходи первым.
– Лаврентий Павлович говорил мне о вашей молодости, но по личным делам я вас все-таки представлял старше, – сказал гость, с любопытством разглядывая Самохиных. – За содействие развитию науки комитет по Сталинским премиям при Совете министров наградил Алексея Самохина второй Сталинской премией в размере пятидесяти тысяч рублей. Возьмите медаль и диплом лауреата. Подождите, это еще не все. Кроме того, вы награждаетесь орденом Трудового Красного Знамени. Вот орден и свидетельство. К сожалению, Лидия Владимировна, лично для вас у меня ничего нет.
– Ничего, Яков Федорович, – улыбнулась она. – У нас в семье все на двоих. Мы можем идти?
– Вы давно с ними работаете? – спросил Капустин Капицу, когда Самохины вышли.
– С самого первого дня пребывания в Центре. До этого Алексей работал в той же лаборатории, но на одном из атомных объектов. А что вас в них заинтересовало?
– В первую очередь, конечно, возраст. По документам вашей секретарше двадцать один год, а я бы дал всего шестнадцать. Да и ее муж выглядит ненамного старше, просто очень хорошо развит.
– Я понял, что это люди Берии, – сказал Капица. – Всех, кто с ними работает, предупреждали, чтобы не вздумали интересоваться их личной жизнью. Даже подписку взяли. Я и не интересуюсь. Так что вам лучше справиться у него.
– Он сейчас сильно занят, – пояснил Капустин. – Мы говорили всего минут десять, причем обсуждали перечень моих задач, а не странности работников вашего центра. Меня послали в ознакомительную поездку и попросили вручить награды. Кто-то посчитал нежелательным вызывать Самохина в Москву. Ладно, не будем больше терять времени. Выделите мне кого-нибудь в сопровождение.
– Я вас сам провожу и все покажу, – сказал Капица. – Реактор почти готов, его сейчас обшивают преобразователями. Дело это долгое, а почему – сейчас увидите сами.
Второй раз в Центр Капустин приехал через три месяца.
– Как видите, мы сильно продвинулись с монтажом, – сказал ему главный инженер объекта, когда они зашли в реакторный зал. – Здесь осталось работы на четыре месяца. Нужно закончить с пластинами преобразователей и монтировать магниты. Вентиляторы для обдува и все оборудование уже готовы. В соседнем зале идет доводка контрольно-измерительной аппаратуры, остальное тоже принято. Здесь мы все закончим раньше срока. А вот силовые подстанции пока задерживают поставщики. Вы бы надавили на них, Яков Федорович! Там все делать на поверхности, хотелось бы закончить до зимы. И ЛЭП тянут очень медленно. А там две линии общей протяженностью около двухсот километров. Реактор хоть и экспериментальный, но энергию должен выдавать не хуже серийного. А пока мы не обеспечим минимальной нагрузки, его даже опробовать нельзя.
– Я посмотрю, чем можно будет помочь, – пообещал Капустин. – Мне сказали, что Самохин в генераторном зале, но я его что-то не вижу.
– Был здесь минут двадцать назад, но ушел к себе. Наверное, вы с ним разминулись.
– Тогда и я пойду к ученым. Нет, сопровождающего не надо, сам доберусь.
Алексей был в своем кабинете, сидел за столом и что-то записывал в тетрадь.
– Ну как у вас успехи? – спросил Капустин, после того как они обменялись приветствиями. – На объекте я уже был, хотелось бы узнать, чем занимаетесь вы.
– Накопителями мы занимаемся, – ответил Алексей, закрывая тетрадь. – Вы в полном объеме ознакомились с проектом?
– О накопителях читал, но мельком. У меня, кроме вашего Центра, еще три подобных объекта. И помимо этого есть дела, да и недолго я на этой работе.
– Вас интересуют накопители или лично я? – спросил Алексей.
– Вы меня тоже интересуете, – улыбнулся Капустин. – Я о вас спросил товарища Берию.
– И что же он вам ответил?
– Сказал, что в перечне моих работ вы не значитесь, а если меня заело любопытство, могу обращаться лично к вам. И было заметно, что на эту тему он разговаривать не хочет. Естественно, я его больше не беспокоил.
– Решили побеспокоить меня, – кивнул Алексей. – А цель? Что вами движет, только любопытство?
– Я могу рассчитывать, что этот разговор останется между нами? – спросил Капустин.
– Мне трудно вам что-то обещать, не зная темы разговора. Вы ведь знаете, что я офицер ГБ?
– Тема – это вы. Сейчас в руководстве партии и в правительстве появилось много новых людей. Естественно, что они интересуются всем окружением первых лиц. Это и для работы полезно и для собственного здоровья.
– И один из таких руководящих – это вы? Или вы выступаете от чьего-то имени? И непонятно, при чем здесь я? Да, я знаю Лаврентия Павловича, но к его близкому окружению не отношусь.
– Вы загадочная личность, Самохин! – усмехнулся Капустин. – И вы, и ваша жена. После того, как вы несколько месяцев были личными гостями товарища Сталина, о вас пошло много разговоров. Ни до вас, ни после он никому такого уважения не выказывал. И присвоение вам звания старшего офицера госбезопасности не осталось без внимания. Потом в копилку фактов легло покровительство Берии и ваши награды. Вы не ученый, но по вашим идеям трудятся три института. И еще ваша молодость, которая прямо режет глаза. Наверняка за всем этим скрывается нечто очень важное, о чем пока знают очень немногие.