Коррекция
Шрифт:
– И вы бы хотели войти в круг знающих? – утвердительно спросил Алексей. – А чего ради я буду с вами откровенничать? Что это мне даст, кроме возможных неприятностей в будущем? Да, Берия разрешил мне кое о чем говорить, но то, что могло бы вас заинтересовать, как раз под запретом. А то, что я могу сказать, не принесет вам никакой пользы, только добавит к старым сплетням новые, а если дойдет не до тех ушей, может вообще оказаться опасным. Так что не буду я с вами откровенничать, вы уж извините. Да, докладывать о нашем разговоре я тоже не собираюсь.
– Жаль! – поднялся Капустин. – Я рассчитывал на другой ответ. Но вы еще хорошо подумайте. Я к вам не в последний раз приезжаю. Если
Больше в этот день они не встречались, а вечером Капустин уехал.
– Захотелось сладкого? – спросил Алексей жену, когда она ему вечером к чаю положила начатую плитку шоколада.
– Я не покупала, – ответила она. – Это Капустин подарил. Он сегодня вокруг меня больше часа вертелся, засыпал комплиментами вперемежку с вопросами. Отвечать не хотелось, поэтому пришлось изображать дурочку. Он меня быстро раскусил и отстал.
– У меня с ним тоже был разговор. Шоколадом он меня не кормил и не обхаживал, а задал вопрос в лоб. Расскажи ему кто мы и откуда. Я его вежливо послал.
– А зачем мы ему сдались?
– Я думаю, он и сам этого не знает. О нас в Москве ходят слухи из-за Иосифа Виссарионовича и наших странностей. Кое-кто предполагает, что за всем этим скрывается что-то важное. А знание – это сила. Не слышала такого выражения? В нашем случае это так и есть, но я с ним откровенничать не стал. Если вдобавок ко всем остальным слухам пойдет гулять слух о пришельце из будущего, который сыпет идеями направо и налево, это может кое-кого заинтересовать. Не сейчас, понятно, а когда СССР оставит всех позади. Мне во всем этом не понравилось то, что к нам обратились вопреки желанию Берии. Он, правда, прямо не запрещал, но высказал неудовольствие. Раньше этого любому хватило бы с головой. В чем причина? То ли позиции Берии не так крепки, как кажется со стороны, то ли во власть пришла молодежь, которую еще толком не били.
– Молодежь! – фыркнула Лида. – Капустину под пятьдесят.
– Неважно. Они толком не напуганы, а сейчас еще усилен контроль над органами со стороны нового ЦК. А Берия во всем вынужден опираться на них, вот и начинаются вольности.
– И чем это нам может грозить?
– Пока, я думаю, ничем. Вот если вслед за Сталиным уйдет и Берия, тогда может быть плохо. Придут новые люди, которые рано или поздно начнут разбираться с его делами. И одно из таких дел – это мы с тобой. Тот же Капустин приедет, а у нас за спиной никого нет. Думаешь, он по-прежнему будет деликатничать? Еще и мой отказ припомнит. И эта молодость, которая может выйти боком. Не понимаешь? Если кто-то из них узнает, что мы реально стали молодыми, нужно будет делать ноги. В руководстве молодых раз, два и обчелся, а власть это не гарантия долгой жизни. И никто не поверит в то, что это нам дано свыше. Самое малое – это начнут исследовать в какой-нибудь закрытой клинике, и не факт, что мы из нее выйдем. А ведь может кончиться и допросом в подвалах Лубянки.
– Почему кончиться? – вздрогнула Лида.
– Потому что то, что от нас останется, на свободу не отпустят. Я говорю не для того, чтобы тебя пугать, просто ты должна это знать. Нужно будет подготовиться к тому, чтобы срочно покинуть Центр. Мы с тобой расслабились, а для нас расслабляться опасно. Все наше благополучие, вся безопасность держатся только на одном человеке.
После этого разговора прошло больше четырех месяцев. Пришло лето, заканчивался октябрь. Когда Алексей в середине июля попытался достать путевки на море, ему отказали, сославшись на директора.
– Я здесь ни при чем, – сказал ему Капица. – Не хотел вас расстраивать, но было письмо за подписью
Поначалу Лида сильно расстроилась, но им и без поездки удалось неплохо отдохнуть. В лесах вокруг Центра было много земляники и грибов, а во время одной из вылазок нашли небольшую лесную речку с холодной, но чистой водой, к которой стали часто приходить купаться. Капустин за все время приехал только один раз. Лида держалась с ним подчеркнуто холодно, а с Алексеем он не встречался. Реактор полностью закончили, в том числе и подстанции, а сегодня наконец подключили и вторую ЛЭП. На завтрашний день был запланирован пробный пуск реактора.
– Как ты думаешь, заработает? – спросила Лида за ужином. – Столько трудились, столько всего угрохали, представляешь, что будет в случае неудачи?
– Не будет неудачи, малыш, – успокоил он ее. – Реакция будет, это уже проверено. Может быть ниже мощность, или откажет что-нибудь из оборудования, но это неприятность, а не провал. Я думаю, что завтра все будет хорошо. Конструкция должна работать, а сделано все на совесть.
– А накопители у вас все же получились здоровые, – сказала Лида. – Я вчера к вам заходила, так Олег показывал. Килограммов десять весит!
– Зато местная промышленность освоит без труда, – возразил Алексей. – Потом понемногу уменьшат размеры, главное, что все работает. В электромобили уже можно ставить. А если закрепить за спиной, можно использовать и для оружия.
В эту ночь во многих квартирах Центра спали плохо, а наутро в аппаратной собрались те, кому было поручено осуществить пуск. Аппаратную для безопасности устроили в небольшом отдельно стоявшем доме, и ее оборудование на время испытаний дублировало диспетчерский пункт реактора. Здесь же были Капица и все три его заместителя, в том числе и Алексей. Они не участвовали в пусковых работах, поэтому сели так, чтобы никому не мешать. В час дня начали. Первыми включились вентиляторы охлаждения реактора, и все услышали шум выбрасываемого наружу воздуха. Потом в реактор подали ионизированный дейтерий, и включили магнитную ловушку.
– Подали напряжение, – сказал Капица. – Сейчас включат излучатели...
– Пошла реакция! – сказал кто-то из испытателей. – Температура корпуса растет, фон излучения низкий. Можно было работать и внутри.
– Там сильный шум от вентиляторов, – возразил старший группы. – Лучше уж отсюда. Внимание, температура корпуса растет. Подключайте первую подстанцию! Уже пятьсот. Вторую подстанцию!
Через полчаса старший группы испытателей подошел к Капице.
– Пётр Леонидович, – реактор работает на треть мощности. Больше по этим двум ЛЭП не передашь. Температура корпуса шестьдесят процентов от максимально-допустимой.
– Получается, что полная мощность всего три тысячи мегаватт, – подсчитал Капица. – Мы рассчитывали на пять. Надо улучшать преобразователи. Какая температура выбрасываемого воздуха?
– Больше восьмидесяти градусов.
– Выбрасываем уйму тепла, – сказал Алексей. – Хватит чтобы отопить небольшой город. Надо строить станции рядом с городами, все равно никакой опасности нет.
– Дадим свои рекомендации, – кивнул Капица. – Ну что, товарищи, позвольте поздравить всех с успешным пуском первого в мире термоядерного реактора! Считайте, что мы с вами за полтора года построили четыре ДнепроГЭСа! Испытания будем продолжать. Реактор пусть работает, отключать только при возникновении аварийной ситуации или если отключатся потребители. Синхронизация прошла?