Коррекция
Шрифт:
– Я о Боге вспоминаю каждый день, кроме воскресенья, – улыбнулся Виктор Александрович. – Как его увижу, так и вспоминаю. Не выпендривайся, Алексей. За сто лет нельзя устать от жизни. И ты не от нее устал, а от своей работы. Вот и сменишь. Помимо опыта, у тебя во всем мире нужная репутация. Знаешь, как к тебе относится большинство?
Конечно, он знал. Все началось пять лет назад в Соединенных Штатах. В газете «Нью-Йорк Таймс» появилась статья под заголовком «Дети Люцифера». Немаленькая такая статья на пару газетных страниц. И с фотографиями его и Лиды. Конечно, это был правительственный заказ, слишком уж много приводилось фактов, которых не нарыл бы никакой писака. Вранья было на удивление мало, хотя во многих событиях их роль сильно преувеличили, а фактам давали свою трактовку. Написано было талантливо, а многочисленные факты приводились со ссылками на авторитетные источники. Сенсацию подхватили другие газеты, тем более что со стороны руководства СССР никаких опровержений не последовало. Уже никто давно не глушил передачи западных радиостанций, вещавших на Союз, поэтому о новости скоро стало известно и здесь.
– Врать не будем, – сказал ему тогда Виктор Александрович. – Говорить всей правды – тоже. Ну а у вас больше не будет мороки с гримом.
Тогда вышло информационное сообщение Советского правительства, в котором признавалось, что Алексей и Лидия Самохины уже семьдесят лет не подвергаются старению. Проведенные медико-биологические исследования не выявили у них никаких отклонений от нормы. Факторов объясняющих этот феномен не обнаружили, а поднимать шум не захотели, поэтому по просьбе самих Самохиных никаких публикаций на эту тему не было. Это сообщение подлило масла в огонь, и где-то на полгода они стали излюбленной темой не только для прессы, но и для пересудов обывателей в большинстве развитых стран. Больше всего, конечно, досталось ему. Их проживание в гостях у Сталина вызывало наибольший интерес. Что такого могло оказаться в молодой паре, чтобы кровавый тиран оказал им такую честь, поселив рядом с собой на долгое время в покоях, где жил сам Черчилль? Что интересно, сексуального подтекста никто не мусолил. Если верить газетным публикациям, он был отцом советского ядерного оружия и подарил своей стране термоядерные реакторы и накопители. Некоторые шли еще дальше, приписывая ему и научно-техническую революцию пятидесятых. Впрочем, в том что СССР была их родиной, высказывались большие сомнения. Поговаривали о пришельцах, но в такое мало кто верил. Естественно, что обратили внимание и на его теперешнюю работу. Всплыли кое-какие факты, позволившие сделать выводы о том, что в Советском Союзе создаются большие запасы продовольствия. Это сразу же вызвало подозрения в миролюбии оплота социализма, тем более что как раз в это время запустили программу производства сотни многоцелевых самолетов, способных ненадолго выходить в космическое пространство. Фактически это были перехватчики ракет и истребители орбитальных лазерных батарей, которые США собрались повесить над Советским Союзом. До конца шум не утих до сих пор, хотя писали и говорили об этом гораздо меньше: тема уже приелась. В СССР о них тоже писали, хотя и поменьше, чем на Западе, и отношение повсеместно было самое благожелательное. Единственным светлым моментом во всем этом было то, что отпала необходимость в гримере. И потом, можно гримом скрывать молодость лет тридцать, но не сто.
– И чего вы хотите добиться этим назначением? – спросил он. – Нас и без того боятся, станут бояться еще больше.
– Что и требуется, – сказал генсек. – Не хотят дружить, пусть хоть боятся. Нам их соседство осталось терпеть двадцать лет. А здесь народ за вас кого угодно на клочки порвет. В связи с событиями в мире я не исключаю принятия непопулярных решений. Если такое придется делать, лучше если это сделаешь ты.
– Китай? – спросил он.
– В первую очередь, – кивнул генсек. – По всей видимости, столкновения все-таки избежать не удастся, а людей терять не хочется. Сколько ни наращивай оборону, все равно стопроцентной ее не сделаешь. Китай это не Штаты, мы с ними спинами тремся. Уже Сибирь мы прикрываем плотно, но Дальнему Востоку достанется. Сколько у нас резервного жилья?
– Для комфортного проживания его на тридцать миллионов, – ответил Алексей. – Но если ужаться, можно поселить в три раза больше. Но мы его планировали для эмигрантов.
– До взрыва еще двадцать лет, – сказал Зорин. – Даже чуть больше. Успеем построить еще. Переселять многих и в пожарном порядке нельзя: вызовем панику и насторожим китайцев. Нужно прежде всего выселить тех, кто живет в приграничных территориях. Не все согласятся, но всех и не нужно. Край бросать нельзя, кто-то должен за всем присматривать. Воякам такое не поручишь, у них свои задачи. И людей мало переселить, их нужно обеспечить всем необходимым, в первую очередь работой. И, хочешь не хочешь, придется выделять из резервов средства на усиление обороны. Поскупимся сейчас – потом будем кусать локти. Планируй эту работу лет на десять.
– Мой отказ не предусматривается? – спросил Алексей. – А то ведь я знаю много молодых и способных.
– Вот и заставляй этих молодых и способных работать, – ответил ему генсек. – Никто тебя самого не заставляет пуп надрывать. Считаем, что ты согласен. Бросай свою работу и езжай домой, обрадуй жену. Твоя команда и сама сделает все, что нужно. Да, подумай о кандидатуре на свое место. И дней через пять проведем традиционную пресс-конференцию. Подумай над тем, что будешь говорить. Ну это мы еще успеем обсудить.
Он подумал и решил последовать совету. Звонить не стал, просто приехал домой и отпустил машину. Жена не работала в студии, как он думал, а лежала в гостиной и читала книгу.
– Что это ты сегодня так рано? – спросила она. – Есть хочешь? Лена все приготовила, и я ее отпустила до утра. Обедать будешь? Если да, то все еще горячее на плите, сейчас я наложу.
– Лежи, – остановил он ее. – Что я сам без рук? Слушай, малыш, мне, наверное, придется возглавить правительство.
– Так наверно или придется? – спросила она, садясь и откладывая свою книгу.
– Придется, – вздохнул он, садясь рядом. – И квартиру тоже поменяем. Знаю, что не хочешь, но сделать это тоже придется. Сегодня со мной уже говорили на эту тему. И не солидно главе правительства ютиться в старой трехкомнатной квартире, и охранять нас с тобой здесь толком не смогут.
– Значит, ко всему прочему я теперь еще и первая леди! Ты хоть сопротивлялся?
– Могла бы и не спрашивать, – он обнял жену и она сделала то же самое. – Нам осталось только двадцать лет! По сравнению с прожитым – это, так, ерунда. А потом, может быть, у тебя будут дети.
– Ты знаешь, – сказала Лида, – я ведь уже и детей не хочу. Я, наверное, брошу рисовать. Найдешь для меня какую-нибудь работу? Больше убивает не возраст, а однообразие. Когда у тебя пресс-конференция?
– Обычно через три дня после назначения. Пока еще не объявили, так что, думаю, дней через пять. А работу, конечно, найду. Хочешь быть министром вместо меня?
– Шутишь? – улыбнулась она. – Мне бы что-нибудь попроще. Ладно, это подождет. Пойдем на кухню, пообедаю вместе с тобой
Следующий день Алексей посвятил передаче дел и согласованию своей позиции на предстоящей пресс-конференции. Его зама, выдвинутого кандидатом на должность министра, даже не обсуждали – утвердили сразу. Заместитель был в курсе почти всех дел, поэтому уже к обеду Алексей от министерства освободился. После этого состоялся разговор с Сотниковым, на котором окончательно определились с ответами на наиболее вероятные вопросы. На следующий день вышло сообщение о его назначении, после чего до обеда пришлось принимать дела у Зорина, а потом осматривать новую пятикомнатную квартиру в правительственном доме, куда доступ посторонним был закрыт. Все их вещи быстро собрали и перевезли, но раскладывали они их сами с помощью своей горничной. Естественно, что старую мебель в новую квартиру не повезли, выбрали по каталогам новую, и ее быстро доставили и установили в соответствии с пожеланиями хозяев.
– Просторно, светло и красиво, – сказала Лида, когда все закончили. – Но в старой мне было как-то уютно. А здесь чувствуешь себя так, как будто пришел в гости.
– Ничего, привыкнешь, – успокоил муж. – И жить, и работать в ней будет удобней. Жаль, что бросила рисовать, здесь для этого больше возможностей, чем в комнатушке Ангелины.
– Не надо мне о ней напоминать, – попросила Лида. – Я на ее портрет до сих пор стараюсь не смотреть. Столько уже прошло лет, как она умерла, а все равно больно. Теперь я лучше понимаю отца, когда он попросил убрать портрет мамы. Старикам хорошо: к концу жизни время многое стирает из их памяти, а я все помню так, как будто случилось только вчера.
– Как тебе спальня? – спросил Алексей, чтобы поменять тему разговора.
– Сегодня ночью проверю, – улыбнулась она. – И спальню, и мужа. А то зададут вопрос на тему твоей мужской состоятельности, а мне придется врать.
– Не придется тебе врать! – обнял он жену. – И на пресс-конференцию я тебя не возьму, и ночью сегодня погоняю. Какие наши годы!
– Такой пресс-конференции я вообще не припомню, – сказал Алексей Сотникову, седевшему с ним рядом за одним столом.