Корректор. Книга третья. Равные звездам
Шрифт:
– Госпожа Акума, твой тон недопустимо резок, – спокойно сказала Яна. – Перед тобой ребенок. Будь добра, говори…
– Я сама знаю, как должна говорить, – резко оборвала ее женщина. – Мамора, ты, что ли, снял с девианта ошейник без моего разрешения? Ты хочешь, чтобы он всех здесь поубивал?
Мамора открыл было рот, но Яна не дала ему сказать и слова.
– Госпожа Акума, немедленно выйди в коридор! – приказала она. – Господин Мамора, посторонись, пожалуйста.
– С какой стати ты командуешь… – женщина резко осеклась, когда манипуляторы Яны обхватили ее и вздернули
– Молодой господин Сэцу, госпожа Уса, я сейчас вернусь, – сказала она и глазами показала Маморе на выход. – Приношу свои извинения. Я все улажу.
Вместе с директором по безопасности она вышла в коридор и плотно закрыла за собой дверь. Воспитатель, прижатая ее манипуляторами к стене, со страхом смотрела на них. Яна отпустила ее, позволив провалиться с высоты в несколько сантиметров и придержав, чтобы та не потеряла равновесие и не упала на пол.
– Госпожа Акума, – холодно сказала она, – мое имя Яна Мураций. Со вчерашнего дня я новый директор по воспитательной работе. Я ответила на вопрос, кто я такая?
– Прости, госпожа… – пролепетала воспитатель. – Я не знала…
– Ты действительно не знала. По моей просьбе господин главный директор не стал представлять меня коллективу, пока я не осмотрюсь здесь как следует. Неведение, однако, никак тебя не извиняет. Ты вошла в комнату с перепуганным мальчиком, только вчера осознавшим свой эффектор и искалечившим отца, и его матерью, которая от страха только что сознание не теряет, и перепугала их еще сильнее. В своих высказываниях ты использовала совершенно недопустимые слова и тон. И, сверх того, ты без уважительной причины опоздала, заставив четверть часа ждать и без того взвинченных людей.
– Прости, госпожа…
– Мне тебя прощать не за что, у меня с эмоциями все в порядке. Однако, госпожа, довожу до твоего сведения, что за последние полгода на твою работу родителями детей неоднократно подавались жалобы, и половину вчерашнего вечера я провела за их исследованием. Сегодня я намеревалась самостоятельно проверить, как ты ведешь себя с новоприбывшими детьми, но, похоже, не судьба. Великолепная госпожа Акума Варуй, официально объявляю, что с сего момента ты уволена. Господин Мамора, отзови пропуск госпожи Акумы и проследи, чтобы ее как постороннюю персону немедленно выдворили за пределы режимной территории. Сообщи также бухгалтерии, что формальности по ее расчету необходимо завершить сегодня же.
– Ты не можешь… – пискнула воспитатель, растерявшая весь свой высокомерный вид, но Мамора положил ей на плечо тяжелую руку.
– Ты слышала, что сказала госпожа директор, – мрачно пробасил он. В его эмоциях Яна читала совершенно явное удовлетворение. Похоже, воспитательница не пользовалась его симпатиями. – Пойдем, госпожа Акума, я проведу тебя в твой кабинет, чтобы ты могла забрать вещи. Госпожа Яна, прислать другого воспитателя? Дайто! – сказал он в пространство, постучав себя
– Спасибо, господин Мамора, другого воспитателя пока не надо, – поблагодарила Яна. – У всех и без того полно дел. Я приму ребенка самостоятельно, а потом отведу его в группу.
Равнодушно скользнув взглядом по фигуре растерянно стоящей перед ней женщины, она повернулась и вошла обратно в комнату. Странно. Впервые в жизни она уволила совершенно постороннего человека, которого только что увидела, возможно, сломав ей не только карьеру, но и жизнь, но не испытывает из-за того совершенно никаких эмоций. Словно дохлую мышь из дома выбросила. Она прикрыла за собой дверь и ободряюще улыбнулась мальчику и его матери.
– Снова приношу свои извинения, – сказала она. – Инцидент исчерпан. Госпожа Акума больше нас не побеспокоит.
Она приблизилась к дивану.
– Сэцу, – ласково сказала она, – нам с твоей мамой нужно поговорить наедине. Ты не испугаешься посидеть здесь один?
Мальчик уставился в пол.
– Нет, госпожа, – тихо сказал он.
– Ты молодец, Сэцу, – похвалила его Яна. – Ты храбрый мальчик. У меня к тебе просьба. Пока мы с твоей мамой разговариваем, нарисуй мне картинку, ладно?
– Картинку, госпожа? – недоуменно посмотрел на нее мальчик.
– Да, Сэцу, картинку. Любую. Нарисуй что захочешь.
Она отошла к дальней стене и, с усилием сдвинув массивную дверцу, достала из встроенного в стену шкафа лист пластика и фломастеры.
– Вот, – она протянула их ребенку. – Рисуй что угодно. Госпожа Уса, могу я попросить тебя выйти со мной в коридор?
– Да, госпожа, – женщина с готовностью поднялась. Ее губы дрожали, а натянутая улыбка скрывала под собой в любой момент готовую прорваться истерику. – Конечно, госпожа.
Улыбнувшись мальчику напоследок, Яна вывела ее в коридор и усадила на мягкую скамью-банкетку у стены, опустившись рядом.
– Госпожа Уса, – сказала она, – не надо бояться. Ни за себя, ни за сына. Вам не причинят вреда.
– Но госпожа… – всхлипнула женщина. – Ведь вчера он… вчера…
– Он разгромил квартиру и искалечил отца, я знаю, – кивнула Яна. – Я читала полицейский протокол. Такое случается. Очень редко в последние годы, но случается. Я уже говорила и повторю еще раз: здесь нет ничьей вины.
– Но ведь его не заберут у меня, нет? – женщина стиснула руки, отчаянно заглядывая Яне в глаза. – Не заберут? Госпожа, я не смогу жить без него! Он единственная моя радость в жизни! Пожалуйста, госпожа! Все, что угодно!..
– Успокойся, госпожа Уса, – мягко прервала ее Яна. – Его у тебя не заберут. Сейчас не сороковой год.
– Но мне говорили…
– Я не знаю, кто и что тебе говорил, но не надо слушать всякие глупости, тем более верить им. Детей с особыми способностями давно не забирают у родителей силой. Их помогают правильно воспитывать, да, но если родители не отказываются от них сами, они остаются в семьях. Если я правильно тебя поняла, ты от сына отказываться не собираешься?