Корректор. Книга вторая: Птенцы соловьиного гнезда
Шрифт:
– Именно, – кисло согласился начальник смены. – Нас о проверке не предупредили, а эти блистательные господа еще и вздумали сопротивление охране оказать. Теперь с их начальством объясняться по поводу рукоприкладства…
– Приношу свои извинения, господин оой-капитан, – произнес Дентор, насмешливо глядя на потрепанных сотрудников Службы общественной безопасности. – Похоже, я действительно оказался неправ.
– Ничего, – буркнул седой. – Ты меня тоже извини – вы правы, что тревогу подняли. Просто не в самый удачный момент вы подвернулись. Твой зверь?
– Нет. Он принадлежит госпоже Карина.
– Хорошая штука. Обманку под аркой полчаса назад пронесли, а там
– Он на заказ сделан, господин, – быстро сказала Карина. – Прости, но нового заказать не удастся.
– Жаль. А теперь, господа и дамы, прошу меня извинить, но если у вас нет других дел, касающихся службы безопасности…
Когда компания вышла обратно в зал регистрации, Саматта тихо засмеялся.
– Сильны вы, ребята, людей пугать. Аэропорт блокируем, мэру нажалуемся, Президенту сообщим…
– Да у нас с аэропортовой СБ вечно трения, – пояснил Дентор. – И у СОБ -тоже. Замеченную контрабанду надо бы пропускать и нам ниточку передавать, чтобы получателя отследить – курьер обычно мелкая сошка и ничего не знает. Но они его берут на месте и все хвосты обрубают. Отчетность им хорошая нужна, видите ли! Ну, и наши ребята, случается, операции на их территории проводят без согласования, иногда чуть до перестрелок не доходит. В общем, старые счеты.
– Веселая у вас жизнь, Дор, – усмехнулась Томара. – Прямо хоть кино снимай. Кара, и почему у меня такое ощущение, что ты к себе неприятности словно магнит притягиваешь?
– Жизнь такая, везучая, – вздохнула девушка, устраивая Парса на плече.
– Да, с везением по части неприятностей у тебя проблем нет, – согласился Дентор. – Ну что, ребята, на полном серьезе пора прощаться. У вас посадка уже началась, пора к самолету.
– Ой! – встрепенулась Эхира. – Действительно, что это мы? Пора, пора. Ну ладно, вроде бы все всё уже сказали, а если что и забыли, потом созвонитесь и скажете. Бежим скорее к посадочному выходу, а то самое вкусное съедят!
– Не шебутись, Хи, – усмехнулся Саматта. – У нас у всех восьмая группа посадки, до нее очередь еще минут через пятнадцать дойдет, не раньше. Ну, Дор, не забывай, о чем мы говорили. На днях еще созвонимся. Томара, госпожа Сатта, – он кивнул женщинам.
– Ну, Кара, удачи тебе, – сказала хирург, осторожно, чтобы не придавить Парса, обнимая девушку. – С нетерпением жду твоего возвращения. Надо заняться твоими способностями всерьез. Я уже с десяток экспериментов придумала.
– Я обязательно вернусь, Томара! – горячо сказала Карина. – Обязательно!
– И опять прости-прощай спокойствие! – ухмыльнулся Дентор. – Надо пообщаться с Теодаром на предмет твоего зачисления в штат управления, чтобы на законных основаниях справедливость наводила.
Карина тепло улыбнулась ему.
– Спасибо, Дор, я подумаю, – сказала она. – Ну что, мы пошли к самолету?
Уже когда они отошли на полсотни шагов по широкому коридору, ведущему к посадочным вратам, она оглянулась. Три фигуры – гороподобная Дентора и две миниатюрных на его фоне женских, Томары и Сатты – стояли у барьера и смотрели им вслед. Несколько секунд спустя толпа спешащих к своим самолетам пассажиров скрыла их от взгляда. Карина вздохнула. Вот и все. Прощай, Крестоцин. Она еще обязательно вернется сюда, но сейчас ее ждет дом, пока еще далекий, но с каждой минутой все более близкий. И она наконец-то снова вживую увидит и Цукку, и Яну, и Лику, по которым так соскучилась…
Придерживая Парса, она одной рукой замкнула на шее ошейник блокиратора, почувствовав в голове знакомый шум, и на всякий случай пошевелила манипуляторами, чтобы проверить, как они действуют. Вот и перевернута еще одна страница жизни. Но впереди все еще целая книга, которую только предстоит прочитать.
Я лечу домой, Масария. Встречай меня!
24.12.849, древодень. Масария
Древодень, двадцать четвертое шестнадцатого, последний день восемьсот сорок девятого года новой эры, как обычно, оказался хлопотным и веселым.
За прошедшие два дня Карина успела немного прийти в себя после четырехчасового прыжка назад во времени, а также снова привыкнуть к уже позабытому климату южной зимы. Ливни шли каждый день не по разу, и в сочетании с довольно прохладной погодой высокая влажность заставляла ее зябко ежиться. Она даже попробовала носить куртку с брюками, к которым привыкла в Крестоцине, но это оказалось перебором: мокла она точно так же, только не снаружи, а изнутри.
Впрочем, старые привычки возвратились почти моментально. Двадцать третьего, в первый день праздничной недели, она в одиночку, как любила, ушла гулять по улицам Масарии, восстанавливая в памяти картину знакомых улиц и переулков и тихо наслаждаясь веселой суетой и бурлением улиц. Она съездила посмотреть на большой новый мост через горловину бухты, который открыли в ее отсутствие, и в который раз поразилась его размерам, удивительно сочетающимися с летящей легкостью конструкций. По мосту в обе стороны шел густой непрерывный поток автомобилей. У въезда машины разделялись: по двум полосам под аркой бесконтактного считывателя машины проскакивали не задерживаясь, а на третьей, крайней, на несколько мгновений задерживались у будки, чтобы водители могли передать сборщику несколько металлических или электронных монет.
Утро последнего дня года началось с генеральной уборки. Цукка, решительно заявив, что встречать новый год в таком свинарнике не намерена, мобилизовала всех, не исключая и Карину, намеревавшуюся поспать немного подольше. Эхира, хотя ее никто и не заставлял, к уборке присоединилась с энтузиазмом. Палек попытался бунтовать, утверждая, что намеревался провести день в медитации, вспоминая прошлое и планируя будущее, но Дзинтон подмигнул ему, щелкнул по носу и погнал доставать из кладовки швабры.
– Если женщина задумала навести порядок, даже боги бессильны ее остановить, – глубокомысленно заявил он. – Судьба у тебя, Лика, такая – провести сегодняшний день в размышлениях, но только не во время медитации, а совсем наоборот. Крепись. Трудности закаляют характер мужчины.
После того, как комнаты, кладовые, ванные, столовая и кухня старого отеля оказались отдраены, они вшестером отправились гулять по городу. Дзинтон остался дома, сообщив, что дела заели, усадил свою проекцию в угол и отключился. Карина огорчилась – за прошедшее время ей так и не удалось поймать папу, чтобы обстоятельно обсудить с ним все, что случилось в Крестоцине. Но делать нечего. Впрочем, ее расстройство быстро прошло: на улицах народу оказалось даже больше, чем ей помнилось по предыдущим праздникам. На площадях и проспектах кипели веселые толпы, шныряли шустрые лоточники с мелкими новогодними безделушками, кое-где, несмотря на светлое время, уже пускали фейерверки, гремела музыка, а над дверям и окнами домов висели свежие венки из дарии с вплетением белых бусинок судзурана. Погода словно решила поучаствовать в общем веселье, и тучи разошлись, открывая бледно-голубое зимнее небо и неяркое, но все равно дружелюбное солнце.