Кортес
Шрифт:
За эти восемь месяцев, что прошли с памятной "ночи печали", ситуация в Мехико решительно изменилась в их пользу. Еще прошлой осенью союзное войско во главе с доном Эрнандо, включавшее отряды окрестных индейцев, прежде всего тласкальцев, успело сходить на Топеяк, где после усмирения туземцев был заложен новый город Villa de Segura della Frontierra, что означало "Страж границы". Таким образом северные подступы к Теночтитлану были накрепко заперты. Затем Кристобаль де Олид привел к покорности юго-западные земли, лежавшие за Чолулой. Наконец в самый разгар свирепствовавших в Мехико эпидемий оспы и кори, почему-то совершенно не трогавших белых людей, был захвачен Тескоко. Главный союзник Теночтитлана, второй по значимости член тройственного союза, после недолгих колебаний выбросил белый флаг. Капитуляция Тескоко явилась неоспоримым доказательством хрупкости военной державы ацтеков. Никто из союзников, кроме Тлакопана, не имел намерения гибнуть во славу Уицилопочтли. Правитель, поставленный Теночтитланом, бежал из Тескоко, и на престол был возведен брат Какамацина Иштлишочитл. Тлатоани Мотекухсома когда-то
Кортес железной хваткой принялся сжимать горло Теночтитлану.
Воспоминания, относящиеся к осени и зиме, особенно к весне следующего, 1521 года, всегда были горестны для старого солдата. Сумбура в них было много, разочарований, потерь... Их трагмчность и невосполнимость он ощутил много позже, уже в зрелые годы, побывав с Кортесом в Испании, вернувшись в Новый Свет. Тогда же его больше всего интересовала добыча, золотишко, которые позволили бы ему спокойно встретить старость. В преддверии победы в воздухе отчетливо запахло богатством. Он мечтал скорее добраться до Теночтитлана, где были надежно спрятаны кое-какие золотые вещицы, которые он на пару с Андресом загодя зарыл в одном из двориков дворца Ашайякатла. Они так и договорились - кто останется в живых, тому и владеть кладом. В общем-то, так поступили почти все ветераны, пришедшие с Кортесом в этот город летом девятнадцатого года. Скоро кончится война, и наконец он заживет по-человечески. Вот почему он, как и многие другие его соратники неудержимо стремились в столицу ацтеков и не желали терять времени или тратить слова на уговоры трусов и растяп, пришедших с Нарваэсом, которые только потому не утонули в ночь печали, что посбрасывали с себя прихваченное при отступлении золото. Они никак не могли успокоиться, требовали возвращения на Кубу. Дурням, как известно, закон не писан - меткое вроде бы замечание, но теперь спустя годы он с грустной усмешкой вспоминал о тех словесных баталиях, которые развернулись в Тласкале накануне штурма Теночтитлана. Теперь замысел Кортеса вовсе не казался смешным. Они, солдаты, пришедшие с ним в Мехико, верили капитан-генералу больше, чем себе. Оставленное в столице сокровище никому не давало покоя... Суета сует и всяческая суета, усмехнулся Берналь. Не в деньгах счастье... Просвистевшее мимо рук богатство теперь вовсе не занимало старика, особых грехов он за собой тоже не чувствовал, а те, что могут ему припомнить на страшном суде, давным-давно прикрыты изрядным количеством индульгенций, которыми он запасся ещё в Мексике. Вот что мучило его все последние годы - почему в конце жизни он остался один? Почему так и не сошелся с какой-нибудь красоткой, не завел детишек? То-то была бы радость передать им по наследству это имение. Нынче в его положении и умирать не хочется хозяйство сразу заграбастает корона или монастырь, если он сотворит такую глупость и отпишет собственность в его пользу. Оставить в наследство Хосе? Парень он неплохой, однако Берналь сердцем чуял, что юнец тут же пустит наследство по ветру. Во время работы над записками он по его глазам замечал, что молодой человек все больше и больше задумывается о дальних странствиях. Как пить даст, загонит землю, инвентарь, приписанных к энкомьенде индейцев, купит коня, доспехи, оружие и запишется к какому-нибудь авантюреро, которых много теперь разгуливает в обеих Индиях. Они уже до гигантского провала в земле, расположенном на многие лиги к северу от Мехико добрались, страну инков покорили, теперь рыщут в бассейне великой реки Ориноко, что протекает к югу от Дарьена. Туда сам Диего де Ордас подался. Этому зачем дома не сидится? Все вроде у кабальеро есть имения в Оахаке и других местах, тысячи невольников-индейцев, и награбленного золота вдосталь. Так нет, на собственные деньги снарядил экспедицию и направился на Ориноко на поиски чудесной страны Эльдорадо. Ищи-свищи в джунглях Новой Андалузит и за перевалами Кордельер это Эльдорадо!.. Он, Диего, не один такой. Кристобаль Олид довоевался до того, что в сумрачной стране Гондуре решил отложиться от испанской короны и провозгласил себя королем. Альварадо бросился в Гватемалу, где и сложил свою бесшабашную голову. Монтехо с сыном, вернувшись из Испании, долго брал с боем Юкатан.
Сам дон Эрнандо тоже не мог угомониться. То снарядил экспедицию в Китай, с которым он мечтал наладить торговлю через Великое море или Тихий океан. Ни один корабль не вернулся. То бросился на север и открыл полуостров Калифорния, пустынную и почти безлюдную землю, где царит страшная жара. То, уже в Испании, решил участвовать в походе против алжирских пиратов. После взятия Теночтитлана, никто из них никогда более не знал успеха. Все выходило через пень колоду. Сколько денег каждый из них потратил на каждую из этих авантюр!
Все равно, доказывай не доказывай, Хосе обязательно сбежит. Хорошо, если останется жив и наберет немного золотишка, купит имение и будет сидеть также, как и он, старый Берналь и размышлять - почему не послушался умного совета?
Почему он, Берналь Диас, отправился в Истапалапан и, не обнаружив следов Шочитл, поддался на соблазн и принялся грабить оставленные местными жителями строения. Посчитал, что рабынь ещё сумеет нахватать? Понадеялся на авось? Трудно сказать. Пока раздумывал кто-нибудь из тласкальцев или его товарищей кончил индеанку вместе с его ребенком где-то в камышах, куда попряталось от страха мирное население Истапалапана. Говорят, более шести тысяч человек там со страху погубили. Долго мимо зарослей камыша нельзя было пройти, не зажав нос.
Сдуру все получилось! Первый бой они приняли лиги за две до города. Опрокинули передовой отряд индейцев, бросились шарить по домам. Никто не обратил внимания, что на плотине, отделявшей залив Шочимилко от главного озера Тескоко, орудуют туземцы. Берналь старался держаться своих - видеть, как зверствуют тласкальцы было невыносимо. Видно, наголодались они за сотню лет, намаялись без соли и какао, теперь отыгрывались на мирном населении. Кортес с трудом держал их в руках. Испанцы деловито собирали полон, барахлишко по домам, стаскивали добычу на площадь перед дворцом. Так продолжалось до ночи, пока вдруг не обнаружилось, что уровень воды в озере стал стремительно подниматься. Оказывается, индейцы разрушили перемычку между озерами, и если бы они замешкались ещё на несколько часов, никто не ушел живым. Им пришлось побросать награбленное, отпустить согнанных на площадь местных жителей и спасаться бегом. Никому в голову не приходило, что первым делом следует расправиться с пленниками! Что они, звери!..
Если по порядку, первым делом он, проклиная все на свете, побежал к тому дому, о котором ему часто рассказывала Цветок. Ругал себя - ну, что ты вцепился в эту индейскую бабу. Их вон тыщи!.. Тем более, что он никогда не считал её рабыней, она сама пристала к нему, когда в Тласкале он, не взирая на протесты местных жрецов, вместе с Хуаном Каталонцем разломали клетки, где держали пленников, предназначенных для жертвоприношений. С той поры они и сдружились, а пришла пора - разошлись. Хотелось, конечно, посмотреть на малыша - в кого он, но и это желание Диас тогда счел блажью. Он быстро обежал дома в том квартале - везде было пусто. Тогда Берналь взбеленился что, ему, в конце концов, индейских женщин не хватает? Набери полон и развлекайся с ними сколько душе угодно. Он бросился вслед за ребятами. До вечера успел поцапаться с некоторыми товарищами. Тут ещё потоп начался!.. Тласкальцы, видя, что не в состоянии вывести пленных из заливаемых водой камышей, принялись убивать их. Неразбериха наступила полнейшая. В этот момент подоспел приказ Кортеса остановить погром, прекратить грабеж, всю добычу снести в одно место, чтобы королевские чиновники могли отобрать государеву пятину. Диас, выслушав глашатая, бросился на площадь спасать добычу и сразу наткнулся на банду тласкальцев, рубивших детей, которых они не могли взять с собой. Помнится, он крепко рассвирепел. Что за жадность такая! Ну, не в состоянии довести добычу живой до берега, так брось их. К чему тебе двухлетние дети?.. Тласкальцы залопотали что-то по-своему, один было огрызнулся и взялся за дротик. Испанцу только того и надо было. Скольких он их там накрошил, трудно сказать. Было темно. Потом кто-то ударил его копьем, Берналь едва не помер от той раны. Две полных недели валялся в лазарете в Тескоко, в строй вернулся уже перед самым выступлением на Теночтитлан.
К началу мая город уже был взят в осаду... Все поселения по берегам Тескоко присягнули на верность испанской короне. У ацтеков из союзников оставался только Тлакопан. Его должен был захватить отряды под командованием Альварадо и Олида. В дивизию Педро де Альварадо Берналь и попросил его включить.
После ранения Диас чувствовал себя отвратительно. Что-то разом обломилось в душе. Повзрослел, что ли, или душа утомилась? Конечно, верность присяге и храбрость в бою - первейший долг солдата, но прежней охотки к доблести, к службе он уже не ощущал. Другое дело, что ничего иного не умел, как только мечом орудовать. К тому же в столице ацтеков его ждало закопанный клад, и все равно после выздоровления многое представлялось ему в ином свете. Как об этом рассказать на бумаге? Можно ли довериться Хосе? Где это видано, чтобы в записках о деяниях героических заикаться о личном, наболевшем?!
Все началось с выволочки, которую устроил ему Кортес, когда услышал, как Берналь рассказывает вновь прибывшим с Ямайки новобранцам о сражении при Отумбе. Дело было в Тескоко, где капитан-генерал разместил свой штаб.
...Я тогда был ещё очень слаб, однако, гоняя юнцов, обучая сражаться строем, все равно время от времени брал в руки длинное копье и показывал им наиболее удобные приемы обращения с этим оружием. Потом долго отдыхал, собирался с силами. Ребята собирались вокруг меня, дивились на струйки дыма, которые я пускал из носа - это меня Шочитл к табаку приучила, задавали вопросы. Я отвечал, как умел, по совести - да, война дело хлопотливое, трудное, приводил примеры из недавних сражений, красочно описывал опасности, которым мы подвергались. Дон Эрнандо, стоявший у окна, долго слушал, о чем я им рассказываю, затем после окончания занятий вызвал меня к себе.
– Послушай, Берналь, - начал дон Эрнандо.
– Мы старые товарищи, нам незачем лукавить друг перед другом. Я заметил, что твой рассказ о бегстве из Теночтитлана нагнал на этих зеленых юнцов такой страх, что мне самому стало не по себе. Я убедительно прошу, поменьше распространяйся об опасностях, а побольше о доблестях. Вспомни рыцарские романы Фелисьяно де Сильвы, вспомни Неистового Роланда, дона Бельяниса Греческого (сноска: герой рыцарского романа). И о золоте не забывай! Опиши им те три горы, которые возвышались на дворе Ашайякатла. Это очень вдохновляет на подвиг. Кроме того, рассуди, какое же это было бегство? Это было отступление. Классический пример хорошо подготовленного отхода...
Я удивленно посмотрел на дона Эрнандо.
– Да-да, отхода. С минимальными потерями... И не пялься на меня, а послушай, что я тебе скажу. Тебе с ними в бой идти. В одном строю стоять, плечо чувствовать, а ты их так запугал, что они того и гляди пятки смажут. Я тебя не врать призываю - упаси меня Господи, чтобы я взял такой грех на душу, - просто постарайся взбодрить их, настроить на подвиг, показать, что ничего сверх опасного в индейцах нет. Главное, щели в доспехах заткнуть. Ты согласен со мной?