Корзина желаний
Шрифт:
– Господин Норис, нравится ли вам новый дом в Верхнем городе?
Норис благожелательно кивнул.
– Вполне. Байл заканчивает переделывать лестницу, еще день-другой, и я либо въеду туда, либо выставлю дом на продажу, как собирался изначально. Полагаю, строение, которое внутри больше, чем снаружи, должно стоить дороже обычного дома, ты не находишь, Вийон?
– Не сомневаюсь, господин Норис, что вы хорошо заработаете, когда его продадите, – произнес Вийон, стремясь привести жадного алхимика в как можно более благодушное состояние. – А астролог, которого я для вас нашел – довольны ли вы его работой?
– Мы пока лишь начали сотрудничать, и ничего плохого на данный момент
– Есть вопрос, который я хотел бы вам задать, но мне нечем за него заплатить, – признался корзинщик.
– Что за вопрос? Если он не касается чего-то личного и не требует раскрытия тайных секретов алхимии – я, возможно, и отвечу. Как я уже говорил ранее, твое стремление к познанию похвально: удивительно уже и то, что оно могло зародиться в человеке столь низком и безыскусном.
– Благодарю вас, господин. Вопрос мой таков: существует ли что-то, в чем можно хранить плод, который сжигает все?
– «Плод, который сжигает все»? – Норис насмешливо приподнял левую бровь. – Что еще за вздор?
– Не вздор, а так и есть, но плод этот находится не у нас, а в мире духов. Он горит, и не сгорает, но при этом сжигает все, с чем ни соприкоснется, и чем сильнее устойчивость к жару у предмета, тем сильнее и его пламя.
– Мир духов! – Теперь ненадолго взметнулись вверх уже обе брови алхимика. – Ого! Какие интересы у простого корзинщика!.. В мире духов, Вийон, все по-другому. Там нет вещей, есть лишь энергии и свойства, и они представляются нам вещами лишь потому, что мы привыкли видеть все, что нас окружает, в виде вещей. Некоторые философы, впрочем, полагают, что и наш мир – ровно таков же, и представляет собой всего лишь чуть более плотный и устойчивый сон, чем другие, или даже совокупность снов, однако не будем вдаваться в метафизику, ведь тебе требуется четкий и конкретный совет, так ведь?
– Именно так, господин. – Вийон поклонился.
– Давай порассуждаем. Есть свойство «сжигание» – полагаю, оно оформилось для тебя в виде перца, чеснока или еще какой-нибудь ерунды в этом роде…
– Скорее, они были похожи на тыквы, господин.
– Это несущественно, – пренебрежительно отмахнулся Норис. – И требуется что-то, что могло было бы неподвластно сжиганию, однако задача осложняется тем, что свойство это носит абсолютный характер, и сжигает вообще все. Я верно излагаю?
– Совершенно верно, господин. Вы так умно говорите, прямо как будто по полочкам все раскладываете.
– На ум мне приходят только две вещи, сжиганию неподвластные, – продолжал Норис, не обращая внимания на лесть. – Хотя одну из них назвать «вещь», по правде говоря, никак нельзя. Это пустота. Пустота ведь не может гореть, не так ли, Вийон? Ты видел когда-нибудь горящую пустоту? Я нет.
«Как можно сделать корзину из пустоты? – Вийона пробрал озноб от одной мысли об этом. – Она же ничего не удержит, все сквозь нее провалится и куда-нибудь упадет… Что за странные мысли в головах у тех, кто причастен к магии!»
– Я тоже не видел, господин, – смиренно произнес корзинщик вслух. – Но не думаю, что это подходит. Как удержать что-то пустотой? Не представляю…
– Можно, если захотеть, я тебя уверяю, – ответил Норис. – Но если этот вариант тебя не устраивает, есть и другой: огонь сжигает, но может ли что-либо сжечь сам огонь? Нет, не может. Огонь можно погасить, развеять, уничтожить, однако если у нас тут чистое свойство сжигания, нельзя применить его по отношению к огню. Сделай хранилище для своего огненного плода из огня, только и всего!.. А теперь пошел вон, мне нужно работать, а не разгадывать твои глупые загадки. И Грязевое зелье не забудь.
Вийон покинул дом алхимика и побрел в сторону Охотничьей улицы, размышляя о сказанном. Корзина из огня для хранения огненных плодов? Все бы хорошо, вот только как бы сплести из огня корзину? Впрочем, сделать ее Вийону нужно будет не в мире людей – где такое, конечно же, невозможно – а в мире духов и снов, где царствуют другие законы. Кто знает, вдруг там что и получится?
В эту же ночь он предпринял попытку осуществить задуманное. Взяв в храме корзинщиков несколько инструментов (статуи предков, кажется, отнеслись к сему действу с неодобрением), Вийон отправился в огненную долину и попытался срезать несколько стеблей, на которых росли огненные тыквы. Ничего не вышло: огненные сгустки, словно надоедливая мошкара, летали вокруг, и приближались, заставляли одежду и волосы человека тлеть, а стебли оказались настолько горячими, что обжигали руки еще когда Вийон только приноравливался к тому, чтобы их срезать. Провозившись некоторое время, он понял, что ничего не выйдет, и направился из долины обратно к горному перевалу в расстроенных чувствах.
Проснувшись утром, Вийон долго лежал неподвижно, глядя на балку, где покачивалась от сквозняка плетеная ловушка для снов.
«Корзина из пламени – это, конечно, хорошо, – подумал он. – Но даже пусть я найду способ ее сделать для Огненного Великана – как мне это поможет? Надо найти Айнри Тозола, и побыстрее, пока Бейз не рассвирепел окончательно и не бросил меня в долговую яму.»
19
…Иси-Элеса закрыла дверь на задвижку и замерла, прислушиваясь к звукам с той стороны. Не доносилось ни звука шагов, ни стука, ни требований, ни просьб – а это значило, что Вийон молча стоит с той стороны, потерянный и не знающий, как поступить. Иси не двигалась, затаила дыхание – ждала. Наконец, послышались удаляющиеся шаги – Вийон уходил. Может быть, через несколько дней он опять вернется, а потом еще и еще, но с каждым разом промежутки между его появлениями будут становится все дольше, и когда-нибудь, возможно, он перестанет приходить, перестанет навязывать свою любовь и заботу и избавит ее, наконец, от искушения продлить агонию еще ненадолго.
Она повторяла ему не раз, иногда даже кричала: «Я не твоя дочь, не твоя малышка, я твоя жена!» – но Вийон не слышал. Сценарий действующего сна попросту не предусматривал такой возможности. Самое большее, что он иногда, может быть, замечал – как открывается ее рот или слышал шепот, который не мог разобрать. В последние дни он, по крайней мере, начал слышать ту часть фразы, где она отказывалась называть себя его дочерью – хотя, конечно, и трактовал сказанное по-своему. Ну и наплевать. Все равно, что он думает, главное, чтобы больше не приходил и не сводил ее с ума призраками настоящей жизни, вернуть которую уже невозможно.
Переступая грязными босыми ногами по полу, покрытому прелой соломой, Иси-Элеса сделала несколько шагов в сторонуобщей комнаты. Слева доносились голоса Эбрана и Гета, но их самих не было видно – не считая редких моментов, когда из воздуха появлялись то части плеча или головы Эбрана, то нога или предплечье его брата. Мало сказать, что «сыновья» Вийона не были живыми – Иси-Элеса живой тоже не была, но она по крайней мере, могла чувствовать и понимать, а Эбран и Гет были лишены и этого, вернее даже, не «лишены», а не имели таких способностей никогда, будучи всего лишь объектами сна, обладающими не большим самосознанием, чем табуретка, камни у очага или прелая солома.Элементы окружения, исчезающие от того, что надобность в них отпадала и никому, кроме Вийона, не нужно было поддерживать их существование.