Кощеева жена
Шрифт:
Яков Афанасьич сделал шаг по направлению к снохе, но она снова замахнулась на него лопатой.
– Ладно, обожду еще немного. Авось образумишься, – недовольно пробубнил он, – а калачи Настасье отнесу, уж больно она их любит.
С тех пор прошло уже несколько дней, а Матрену все так же продолжали загружать работой и наказывать за каждый пустяк. Яков Афанасьич ждал, когда она не выдержит
Вот и сейчас, вычистив хлев, она оперлась на вилы и проговорила:
– Да чтоб тебе худо было, подлый Кощей!
Потом она присела отдохнуть на солому лишь на минутку, но не смогла справиться с усталостью и уснула под стук дождя. Спустя какое-то время дверь хлева скрипнула, и темная тень скользнула внутрь.
– Матрена! Матрена! Ты здесь? – позвала Настасья, всматриваясь в темноту.
Матрена испуганно открыла глаза и долго не могла понять, где она, и кто ее зовет. Она схватила вилы, лежащие рядом, и завопила во все горло в темноту:
– Убирайся прочь!
Разбуженные свиньи испуганно захрюкали, забегали по загонке, Настасья взвизгнула, торопливо отскочила в сторону.
– Матрена, тише, это ведь я, Настасья!
Матрена опустила вилы и выдохнула с облегчением.
– Что тебе нужно, Настасья? – устало спросила она.
Она снова опустилась на солому и закрыла глаза. Настасья подошла к ней и протянула узелок, пахнущий едой. Матрена развязала края ткани и увидела две вареные картошины, яйцо и горбушку хлеба.
– Ешь, я на тебя больше смотреть не могу. Отощала ты, как Савраска, конь наш старый. Ему-то помирать со дня на день, а тебе еще жить да жить!
Матрена накинулась на еду, съела все до последней крошки, а потом обняла Настасью.
– Настасьюшка, милая, я так больше не могу! Веришь? Не могу! – в голос заплакала она, растирая слезы грязными руками.
Настасья схватила Матрену за плечи и тихонько встряхнула ее.
– Можешь! Еще как можешь! Ты, Матрешка, сильная, во сто крат сильнее меня. От твоей силы-то и я как будто сильнее стала.
Матрена
– Что ты задумала, Настасья? – тихо спросила Матрена, удивленно заморгав.
Настасья прищурилась, присела на солому рядом с Матреной и схватила ее за руки. Грудь ее при этом взволнованно вздымалась и опускалась.
– А вот что я задумала! Мы старого Кощея вместе с тобою убьем!
– Как это? – выдохнула Матрена.
– А вот так. Возьмем и убьем!
Настасья обхватила руками свою тонкую шею и сделала вид, что душит себя.
– Чего это ты так передумала? Говорила же, что тебе так удобно – перетерпеть, а взамен получать подарки от свекра.
Настасья насупилась, а потом погладила Матрену по растрепанным волосам.
– Ох, Матрешка, я на тебя много дней смотрю и понимаю, что завидно мне. Тебя наказывают, бьют, но зато тебе от себя самой не противно. Мне иногда до того муторно становится, что хочется в озере утопиться.
Поросята не ложились. Стояли, просунув розовые круглые пятаки сквозь деревянные перегородки, и будто понимали девичьи разговоры, похрюкивали в знак согласия.
– Вдвоем мы с ним легко справимся, – сказала Матрена, сурово нахмурив брови, – только ты не сдавайся, Настасья, обещаешь?
– Обещаю! – страстно проговорила Настасья.
На ее лице было столько счастья в тот момент, что Матрена поверила в искренность ее намерений.
– Не позволю больше снохачу лапать меня своими вонючими ручищами!
Они еще около часа сидели в хлеву, обсуждая под звуки грома, свою месть ненавистному свекру. А потом Настасья взяла Матрену под руку и повела ее к дому. Уложив обессиленную девушку в свою постель, она села рядом на табурет и уставилась в стенку, без конца прокручивая в голове их план мести.
– Только бы все вышло, как мы задумали… – прошептала она, сложив руки, словно в молитве, – только бы все получилось! Я не отступлю. Не отступлю! Придет снова Кощей в мою горницу, я его поганой метлой прогоню, не побоюсь!
Конец ознакомительного фрагмента.