Кошачье кладбище (Кладбище домашних животных) (др. перевод)
Шрифт:
Сквозь качающиеся на ветру ветви деревьев — старых вязов и кленов, отделяющих кладбище от Мэсон-стрит, — просвечивали уличные огни. Какого-нибудь другого движения Луис не заметил.
Он сполз вниз на заднице, боясь упасть и повредить колено, и вернулся к могиле сына. Он чуть не споткнулся о брезентовый сверток. Тут стало ясно, что придется идти два раза — сначала с телом, потом с инструментами. Ом нагнулся, содрогаясь от внутреннего протеста, и охватил руками брезент. Почувствовав вес Гэджа, он смог подавить внутренний голос,
Он вытащил тело на холм, в котором заключалась крипта со стальными дверями (двери были точь-в-точь как в гараже). Видя, что не так легко подниматься по скользкому склону с сорокафунтовой ношей, он разбежался и взобрался почти на самую вершину. Там он просунул сверток между прутьев, и что есть сил толкнул вниз. Брезентовый комок, перекатываясь, исчез внизу. Он огляделся и пошел назад за остальными вещами.
Снова спустившись с холма, он завернул в брезент фонарик, кирку и лопату. Некоторое время он отдыхал, присев на траву. Новые электронные часы, которые Рэчел подарила ему на Рождество, показывали 2.01.
Он дал себе пять минут на отдых, и потом спустил вниз лопату. Он слышал, как она шуршала в траве. Фонарь он пытался засунуть в штаны, но безуспешно. Тогда он тоже пустил его вниз, изо всех сил надеясь, что он не ударится о камень и не разобьется. Он пожалел, что у него нет рюкзака.
Луис достал из кармана моток изоленты и принялся прикручивать ею брезент к рабочему концу кирки. Закончив это, он положил моток назад в карман, а кирку так же спустил вниз, вздрагивая от громкого шуршания.
Теперь он перекинул ногу через решетку, увенчанную декоративными пиками, перевалился через нее и прыгнул вниз. Он приземлился на носки, но не удержался и опрокинулся на спину.
Поднявшись, он спустился вниз и стал рыться в траве. Лопату он нашел сразу — она отсвечивала в тусклом уличном освещении, пробивающемся сквозь кроны деревьев. Пару неприятных минут он не мог отыскать фонарь — куда он мог укатиться в этой проклятой траве? Он стал на четвереньки, чувствуя, как в ушах отдаются удары сердца.
Наконец он увидел его, небольшую черную тень в пяти футах от места, где он ожидал его найти. Луис схватил его и нажал на кнопку, пробуя, не сломался ли он. Короткий луч метнулся и пропал среди листвы. Он быстро выключил фонарь. Все было в порядке.
Он ножом отрезал брезентовые полоски с кирки и взял инструменты. Подойдя к деревьям, он внимательно оглядел оба направления Мэсон-стрит. Улица в этот час была совершенно пустой. Он видел лишь один огонек — в окне, под самой крышей. Инвалид, должно быть, или человек, страдающий бессонницей.
Быстро, но не бегом, Луис вышел на улицу. После темноты кладбища уличное освещение будило в нем ощущение опасности. Он стоял у второго по величине кладбища Бангора, зажав в руках кирку, лопату и фонарик. Если кто-нибудь увидит его сейчас, все пропало.
Он, спеша, пересек улицу, стуча подошвами об асфальт. «Сивик» был от него в пятидесяти ярдах. Луису они казались пятью милями. Весь в поту, он подошел, ожидая шума подъезжающей машины, звука чужих шагов, скрипа открываемого окна.
Подойдя к машине, он положил кирку с лопатой возле нее и полез за ключами. Их там не было, ни в одном кармане. Он вспотел еще сильнее. Сердце вновь забилось учащенно, а зубы сжались, чтобы не дать панике прорваться наружу.
Он их потерял, выронил, спускаясь в могилу или карабкаясь на холм. Ключи лежали где-то в траве, и, если он таи долго не мог найти фонарик, то как он может надеяться отыскать их. Это конец. Одна неудача, и все кончено.
«Теперь жди, жди этой проклятой минуты. Обыщи еще раз все карманы. Мелочь же там — если она не высыпалась, почему должны были выпасть ключи?»
Теперь он поискал тщательнее, перебрал мелочь, даже вывернул карманы наизнанку.
Ключей не было.
Луис стоял возле машины, раздумывая, что теперь делать. Он мог сесть в машину. Оставить сына там, где он лежал, залезть в машину и провести остаток ночи в бесплодном ожидании...
Луис резко оборвал эту мысль.
Он нагнулся и заглянул внутрь машины. Ключи торчали в зажигании.
С чувством облегчения он подошел к дверце, открыл ее и вынул ключи. В сознании внезапно всплыл рассудительный голос старого Карла Малдена с носом картошкой, в старомодной высокой шляпе: «Запри машину. Забери ключи. Не дай хорошему мальчику стать плохим».
Он обошел «сивик» и открыл багажник. Он положил туда лопату, кирку и фонарик. Уже отойдя от машины на двадцать или тридцать футов, он вспомнил про ключи. Он опять оставил их в зажигании.
«Идиот! — прикрикнул он на себя. — Если ты будешь таким идиотом, лучше вообще оставить это дело».
Он вернулся и вынул ключи.
Он забрал тело Гэджа и был уже на полпути назад, когда где-то залаяла собака. Даже не залаяла — завыла; ее хриплый голос заполнил улицу.
— Аууууу! Аууу-у-у!
Он застыл под деревом, раздумывая, что может произойти дальше. Он ожидал, когда же в домах начнут зажигать свет.
Но свет вспыхнул только в одном окне, в доме напротии того места, где стоял Луис. Через минуту сердитый голов завопил:
— Фред, заткнись!
— Аууу-у-у! — отозвался Фред.
— Заткни ему пасть, Скэнлон, или я вызову полицию! — крикнул еще кто-то с другой стороны улицы, чуть ли не над ухом Луиса, заставив его отпрыгнуть и мигом разрушив хрупкую иллюзию пустоты и безлюдности. Люди были повсюду, сотни людей, и хозяин пса, усмиряющий его, оказался его единственным другом. «Черт бы тебя побрал, Фред,» — подумал он.
Фред начал новую руладу; начало вышло хорошо, но когда он собирался перейти к долгому тоскливому завыванию в конце, раздался тяжелый звук удара, за которым последовал долгий скулеж.