Кошка с Собакой
Шрифт:
– Сижу рядом, в «пескарях».
– А что ты там делаешь?
– Ужинаю! Дома ведь мрамор один, а он плохо переваривается, да и понос от него…
– Вот дома и поговорим!
Подозвав официантку, я заказал ещё «полбанки». Гена попытался протестовать, но я был неумолим:
– Тебе завтра таджиков на скульпторов перековывать. Сможешь?
– Я как представлю, что этот пиздюк наворотит, мне уже сразу не по себе.
– Чёрт с ним, пускай жена балуется, а надоест, так мы его в мусоропровод спустим. А
– Кто?
– Рабочие!
– Ну да, опять всё растянется на неопределённый срок, – Гена сокрушенно закачал головой. – Я не люблю, когда вот так вот, по ходу пьесы начинают придумывать что-нибудь. Вечно какая-нибудь залепуха в конце вылезет.
– Ладно, шут с этим ремонтом! – я решил прекратить упаднические настроения.
Посидев ещё с часок, мы постепенно перешли на разговоры, волнующие, в конечном итоге, всех нормальных мужиков.
– Я вот только сейчас женился и то, похоже, неудачно. А ведь когда собирался, была романтика там, любовь-морковь, – объяснял я Гене свою ситуацию.
– А я уже больше пятнадцати лет женат, детей двое – мальчик и девочка. Леночка и Василий.
– А сам из какого города?
– Мстиславль. Есть такой город рядом с Оршей.
– О, так ты прям в центре партизанского движения?
– Ну да, толку от этого правда никакого. А хочется иногда взорвать всё к такой-то матери!
Потом незаметно Гена начал рассказывать про футбол. И тут меня преследовала эта игра!
Оказалось, что болеет он за Зенит, потому что все нормальные люди, по его мнению, живут либо в Сибири, либо в Питере, ну и в Мстиславле, конечно!
– В Питере тоже говна хватает! – горячо запротестовал я, вспомнив про Эдуарда.
– Да, – согласился Гена, – но у вас хороших людей больше!
Похоже, мы уже порядочно нарезались, разговор медленно скатывался на: «Ты меня уважаешь?»
Неожиданно Гена провёл параллель:
– Секс – это командная игра. Я жене своей всегда так говорю. Ты, мол, подруга, стоишь на воротах, а я забиваю. Ну или ещё можно какое-нибудь сравнение подобрать, сейчас что-то ничего в голову не лезет.
– Ты нападаешь, а она защищается? – предложил я.
– Во-во, именно так и получается, она, вроде, как страдает от этого! Помню, как-то лежим, я практически всю душу вкладываю в процесс, а она: «Когда потолок будем белить?»
Я заржал, а Гена продолжал в расстроенных чувствах:
– Ну, мама дорогая, нельзя же так в самом деле?!
Говорили мы уже, судя по всему, громковато, соседние столики бросали на нас недовольные взгляды. Я понял, что пора уходить. Расплатившись по счёту и упаковав Геннадия в такси, я побрёл домой, надеясь, что не застану там Эдуарда.
На пороге меня встречала собака:
– Я худею! – Это у неё такой свой метод заменять ругательные выражения. – Нарезались вы батенька!
– Жизнь заставила! – попытался я хоть что-то высказать в своё оправдание. – А где наша дизайн-группа?
– Решили поехать посмотреть на мраморную столешницу.
– А не поздновато?
– Ревнуешь?
– К Эдичке? – я загоготал, рискуя вызвать недовольство соседей.
– Да уж, к этому вряд ли. Тем более, что бабами от него не пахнет.
– Что ты имеешь в виду? – уставился я на собаку.
– Пидор он… – вышла в прихожую кошка. – А ты шёл бы спать.
Утром двое туркменов не вышло на работу. Кошка предположила, что «у них короткая скамейка». Я поражался её умению внедрять в обычную разговорную речь специфические футбольные выражения. Гена тоже был, мягко говоря, «не в форме». Пока выяснял судьбу пропавших работников, чуть не уронил телефонную трубку из трясущихся рук. Всё это не ускользнуло от взгляда Светланы и Эдуарда, которые понимающе переглянулись, но, слава Богу, промолчали.
И сделали они это очень своевременно, потому как ночью мне в голову пришла неплохая идея по поводу внезапно свалившейся на нас, как надгробная плита, мраморной столешницы. Мой ответ был таков: великое русское « А на хрена?»
После того, как я официально вынес этот вопрос на обсуждение, никто мне на него внятно ответить не смог. Так и не начавшись, многообещающий проект был свёрнут. Я отправился завтракать в приподнятом настроении.
Вечером, сидя перед телеком, мы с животными решили выработать единый план сопротивления захватчикам. Кошка чуть-чуть прибавила громкость, чтоб наши голоса сливались с общим фоном глупой развлекательной передачи, и взяла слово:
– Предлагаю первый удар нанести по Эдуарду.
– Каким образом? – удивился я.
– Собака может его покусать.
– Да ну, мне противно эту гадость в рот брать! – возмутилась та.
– Нет, всё надо делать гораздо тоньше, надо саботировать процесс возникновения их бредовых идей.
– Точно! – кошка подпрыгнула от возбуждения. – Жёсткий прессинг по всей квартире!
– Главное, чтобы Гена под раздачу не попал. У него как раз должен быть режим максимального благоприятствования. Иначе этот ремонт никогда не закончится!
Я взял листок бумаги и карандаш. Быстро набросал повестку собрания и основной тезис.
– Значит так, вы, – я посмотрел на зверей, – вертитесь под ногами и всячески отсекаете наших генераторов идей от театра военных действий, как говорят по телику – рассеиваете группировку. А уж я буду их добивать по очереди.
– Помощи нам ждать неоткуда, вся надежда на собственные силы. Поэтому, действуем жёстко и наверняка!
– «Заподлицо» и ниепёт! – поддакнула кошка.
– Наверное, приблизительно так же был создан первый триумвират Цезаря, Помпея и Красса, – задумчиво подытожила собака.