Кошка, шляпа и кусок веревки (сборник)
Шрифт:
— Боюсь, что да. — Меня даже тронуло то, как искренне он огорчился, — мне всегда казалось, что он нас обоих ненавидит.
— Значит, это не ты?
— Больно быстро ты судишь, упрямец!
Он сердито посмотрел на меня.
— Но как же это могло случиться?
— А ты как думаешь? — пожал я плечами. — Тьма и ее подручные, естественно. Хаос. Черный Сурт. [66] Или, если хочешь, выбери любую другую метафору, черт бы их все побрал!
Но Артур лишь протяжно вздохнул. Словно ему долгое время не давала покоя мысль, что любые новости — даже плохие, даже поистине ужасные — способны принести облегчение, ибо это лучше, чем неизвестность.
66
В скандинавской мифологии огненный великан, который перед последней битвой богов и хтонических сил убивает бога плодородия и мира Фрейра и сжигает мир своим огненным мечом.
— Значит, это правда, — сказал он. — А я уж начал думать…
— Наконец-то!
Не обращая внимания на мой издевательский тон, он вдруг резко повернулся ко мне, и глаза его, цвета дождливого дня, опасно сверкнули.
— Это волки, Лаки! Те волки снова идут по нашему следу.
Я кивнул. Волки, демоны… Нет такого слова ни в одном из языков людей, которое бы в точности соответствовало тому, что они такое. Я называю их ephemera, как нечто мимолетное, но должен признать, что в данной их ипостаси ничего мимолетного или эфемерного не было.
— Да, это они. Скол и Хайти, Небесные Охотники, слуги Тьмы, пожиратели Солнца и Луны. [67] Они не только нас, но и все, что хотя бы случайно окажется у них на пути, сожрать готовы. Брендан, должно быть, пытался их удержать, хотел сразиться с ними… Впрочем, ему здравомыслие никогда не было свойственно.
Но я уже понял, что он больше меня не слушает.
— Пожиратели Солнца и…
— Луны. — Я выдал ему сокращенную версию событий прошлой ночи. Он выслушал, но чувствовалось, что думает он о чем-то другом.
67
В скандинавской мифологии волки-великаны, один из которых проглотил Солнце (Соль), а второй Луну (Мани).
— Значит, сперва Луна, потом Солнце. Правильно?
— Наверное. — Я пожал плечами. — Но это в том случае, если где-то неподалеку есть некое воплощение Соль. Тогда…
— Есть, — с мрачным видом сообщил Артур. — Ее зовут Санни. — И когда он это сказал, нечто такое промелькнуло в его глазах, что я подумал: а ведь это, пожалуй, пострашнее, чем набухшие дождем грозовые тучи над головой или его рука у меня на плече, бледная и тяжелая, как свинец. Да уж, денек у меня выдался прямо-таки на редкость отвратительный!
— Значит, Санни, — сказал я. — Тогда она следующая.
— Только через мой труп! — воскликнул Артур. И тут же прибавил: — И через твой. — И снова стиснул мое плечо, улыбаясь своей опасной грозовой улыбкой.
— Конечно. Почему бы и нет? — насмешливо заметил я. Я мог себе это позволить — я привык убегать и знаю, что в крайнем случае Лукас Уайлд способен исчезнуть в течение часа, не оставив никаких следов.
Он тоже это знал. И нехорошо прищурился. Тучи у нас над головой тут же стали бесшумно кружить, точно шерсть на веретене, собираясь в одну, но очень мощную. И на нижнем краю этой новой гигантской тучи стала возникать странная впадина — я догадался, что вскоре там зародится смерч, насквозь прошитый смертоносной магией.
— Помнишь, что говорят люди? — сказал мне Артур, назвав меня моим истинным именем. — Куда ни пойди, а беду свою всегда с собой тащишь.
— Ты несправедлив ко мне. — Я улыбнулся, хотя у меня не было ни малейшего желания ему улыбаться. — Да я просто счастлив буду, если сумею помочь твоей подруге!
— Хорошо, — кивнул он. Но руки с моего плеча так и не убрал, а улыбка его по-прежнему напоминала звериный оскал. — Но мы будем держаться в тени. Нет необходимости вмешивать в это еще и людей, верно?
День обещал быть на редкость мрачным, грозовым. И я вдруг подумал, что теперь впереди, наверное, целая череда таких же дней.
Санни жила в «Hell’s Kitchen» [68] на третьем этаже; ее дом стоял в неприметном переулке одного весьма малоприятного района. Я в таких местах бываю очень редко, поэтому, видимо, я эту девушку раньше и не засек. Вообще-то почти все наши предпочитают селиться в тихих уголках: у богов, знаете ли, тоже враги имеются, кроме того, мы считаем, что для всех будет безопасней, если мы свое могущество не будем никому особенно показывать.
68
«Адская Кухня», пекло (англ.).
Но Санни оказалась совсем другой. Во-первых, по словам Артура (какое все-таки дурацкое имя!), она понятия не имела, кто она такая на самом деле. Порой ведь и впрямь забываешь, кем был раньше, поскольку все в твоей теперешней жизни крутится вокруг той роли, которую ты в данном случае играешь; постепенно даже начинаешь считать себя таким же человеком, как и все остальные. Возможно, именно благодаря этому Санни и сумела так долго прожить в полной безопасности. Недаром, видно, говорят, что боги хранят пьяниц, умалишенных и маленьких детей — к последним, безусловно, можно было бы отнести и Санни. Я узнал также, что мой старый приятель Артур почти целый год окружал ее своей заботой и ненавязчивым вниманием, а она об этом и понятия не имела. Он, например, очень старался, чтобы она получала достаточно солнечного света, который абсолютно необходим ей для счастья, а также отгонял от ее дома всяких бродяг и наркоманов.
Дело в том, что даже обыкновенные люди могут начать что-то подозревать, если рядом с ними поселится такое существо, как Санни. И даже не потому, что, как это ни странно, над ее переулком и несколькими соседними улочками месяцами не выпадает ни капли дождя, в то время как весь огромный Нью-Йорк буквально укутан плотными дождевыми облаками, и не потому, что над домом, где она живет, время от времени наблюдаются вспышки самого настоящего Северного Сияния. Нет, причина исключительно в ней самой — в ее лице, в ее светлой улыбке, которая заставляет людей оборачиваться и смотреть ей вслед. Любой человек, тем более мужчина — тем более бог! — может запросто влюбиться в нее.
Артур, отказавшись от своего нормального обличья бога дождя, был теперь более или менее похож на заурядного горожанина, но я-то видел, черт побери, каких усилий ему это стоило. Я заметил, как еще за пять кварталов до ее дома он начал втягивать в себя свою сущность — примерно так толстые мужчины начинают втягивать живот, когда в комнату входит хорошенькая девушка. Затем я увидел цвета ее ауры — их было видно издалека, они огнем полыхали в небе, и при виде этих огней выражение свирепой тоски и страстного томления на лице Артура стало еще более заметным.