Кошка, шляпа и кусок веревки (сборник)

Харрис Джоанн

— Через четыре месяца ты сам все увидишь, Джек, — сказала она. — Ну, пока. Успокойся и съешь что-нибудь, способствующее пищеварению.

После этой их встречи сплетни о состоянии Мэгги окончательно вырвались на свободу. У каждого было свое мнение относительно ее загадочной беременности — некоторые полагали, что она просто спятила, другие же были уверены, что она все это придумала, чтобы вновь завоевать внимание Джека. Но эти две точки зрения представлялись Мэгги настолько нелепыми и не соответствующими действительности, что она даже не пыталась их оспаривать. Ей и так было хорошо, и она, с нежностью прислушиваясь к чудесному, какому-то теплому ощущению в своем чреве, продолжала кормить себя и свое дитя свежим хлебом, печеньем, бисквитами, пирожными и пирожками.

И с чего она вообще взяла, что для

рождения ребенка так уж необходим мужчина? В детской песенке давно уже дано правильное определение: «Из конфет и пирожных, из сластей всевозможных» [79] —вот из этого сделаны девочки, а потому Куки — да именно так ее зовут! — совершенно точно знает, что ей необходимо. Куки, кстати, постепенно становилась все более требовательной: она заставляла Мэгги буквально с ума сходить то по сладкому рисовому пудингу, то по яблочному пирогу со взбитыми сливками, то по слоеному торту с фруктовой начинкой и кремом, то по пирожным с патокой. А то вдруг подавай ей круассаны с медом и хрустящий французский багет.

79

Из английской детской песенки «Мальчики и девочки», перевод С. Маршака.

На седьмом месяце Мэгги чувствовала себя уже настолько тяжелой и какой-то усталой, что по-настоящему ей хотелось только одного: сидеть дома и смотреть телевизор. Да-да, сидеть, завернувшись в плед и поставив рядом с собой кувшин с розовым лимонадом или, может, кастрюльку с горячим шоколадом, тарелку с теплыми лепешками и абрикосовый джем. Она потребовала, чтобы начальство предоставило ей декретный отпуск, и никто ее требования оспаривать не стал. Правда, в приказе говорилось: «Предоставить отпуск по семейным обстоятельствам», — но Мэгги было лень опротестовывать эту нелепую формулировку. Они не верят в существование Куки? Ну и что? Ей-то какая разница! Никто из них ей, Мэгги, теперь не нужен. Сослуживцы все же время от времени ей позванивали. Она понимала, что эти люди желают ей добра, но в их помощи совершенно не нуждалась. Как и в их советах относительно всяких полезных диет. Не требовались ей и советы психотерапевта — ни по поводу налаживания семейных отношений, ни по поводу возможного неблагоприятного исхода ее фантомной беременности. Мэгги твердо знала: ее Куки — никакой не фантом. Мало того, Куки в свои семь месяцев утробной жизни уже проявила себя как личность достаточно сильная, по сравнению с которой все эти «доброжелатели» казались бледными привидениями. Куки была теплой. Куки была милой. Куки была средоточием ее любви. И Куки всегда была голодна. Так что Мэгги без малейшего сожаления покинула офис и теперь все время посвящала Куки. Принятое решение, похоже, придало ей сил, она даже начала сама что-то печь, тем самым избавив себя от необходимости слишком часто ходить в магазин. Она заказала в магазине «Сделай сам» кое-какие краски и сама покрасила стены в детской — в той самой комнате, которую они с Джеком в тот, первый раз так и не сподобились подготовить к рождению малыша. Детскую Мэгги сделала светло-розовой, цвета «розовой воды», а бордюр нанесла по трафарету — он представлял собой нечто вроде маленьких кексов, похожих на чашечку цветка. Она как раз свинчивала детскую кроватку (из светлого дерева, с простынками под цвет занавесок), время от времени отрываясь от работы и подкрепляясь пончиками, когда в дверь позвонили.

Это был Джек. И выглядел он еще хуже, чем в тот раз: небритый, мертвенно-бледный, худой как щепка. На нем были кроссовки и какая-то серая майка, выпущенная поверх драных джинсов, и от него так несло потом, словно он только что вышел из спортзала. Он только глянул в сторону розовой детской и устало плюхнулся в кресло, словно кто его толкнул.

— Ох, Мэг! Что у тебя тут творится?

Мэгги сочувственно ему улыбнулась. Она понимала: некоторые мужчины с трудом воспринимают подобные вещи, особенно такие мужчины, как Джек. Связь матери и ребенка столь сильна, что отец зачастую просто оказывается в стороне. И все же никакой своей вины она в данном случае не чувствовала — в конце концов, Джек сам как бы стер себя с этой чудесной семейной картины. Теперь,

когда ее срок почти подошел, он, возможно, жалеет, что ушел из семьи, но ее, Мэгги, это совершенно не касается. Ей сейчас никто больше был не нужен, кроме Куки.

Она присела на диван рядом с Джеком. Диван тут же опасно просел. Ребеночек за последние два-три месяца существенно подрос, но чувствовала себя Мэгги очень неплохо. Да нет, она просто прекрасно себя чувствовала! Кожа ее сияла. Волосы блестели. Ее пышное тело взошло, как хорошее тесто в тепле. От нее даже пахло выпечкой, дрожжевым тестом, сладкими пирогами. Она догадалась об этом по взгляду Джека — то ли испуганному, то ли по-детски восхищенному.

— Чем это ты занимаешься? — спросил он.

— Готовлюсь. Мне еще многое нужно сделать, — серьезно ответила Мэгги. — Теперь ведь совсем скоро. Скоро здесь появится моя Куки.

— Куки? — переспросил Джек.

— Да, так ее зовут. Я тебе первому об этом рассказываю. — Мэгги снова улыбнулась, в душе ее пела радость. Джек, конечно, ее бросил, но ведь это по-прежнему тот человек, которого она любила; только справедливо, что ему первому она сообщила имя будущего ребенка. Она ограждающим жестом прикрыла рукой свой огромный живот. Там, внутри, крепко спала Куки, и вскоре она наверняка снова захочет есть. Мэгги вдруг подумала: а может, Джеку тоже хочется положить руку ей на живот, ощутить, как шевелится там маленький живой комочек? Ведь в тот, первый, раз, когда они еще жили вместе, он часто так делал. А сама-то я этого хочу? Или все это давно уже в прошлом?

Она посмотрела на Джека — вид у него был невероятно встревоженный. Даже рот как-то странно перекосился, и дышал он так, словно только что завершил долгую пробежку, взяв чересчур быстрый темп.

— Мэгги, — сказал он, глядя ей прямо в глаза, — ты немедленно должна все это прекратить и обратиться к врачу.

— И чем мне поможет врач? — спросила Мэгги. — Я же тебе говорю: чувствую я себя прекрасно. И мой ребенок тоже.

— Какой ребенок?! — заорал Джек. — Чей ребенок?! Откуда он взялся?! Из «Пиццы Хат»?! Подумать только, ты оформила декретный отпуск… готовишь детскую одежонку… делаешь все это… — Он махнул рукой в сторону детской с розовыми стенами и орнаментом в виде маленьких кексов. — Мэгги! Пойми: тебе необходима помощь!

— И ты вызываешься мне помочь? — шутливым тоном спросила она.

Джек пожал плечами.

— Да, конечно, я виноват. Мне не следовало сбегать из дома, да еще и без предупреждения. Но потерять ребенка… — Он отвернулся. — Я просто растерялся, Мэг, я не знал, как мне быть дальше. Вот и вел себя как последний идиот. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь я действительно жалею, что так поступил?

— Жалеешь? — переспросила Мэгги, и ничто не дрогнуло в ее душе.

— Конечно, жалею! Мне вообще не следовало уходить от тебя. Теперь-то я это понимаю. Я, кстати, уже сказал Черри, что между нами все кончено. Я могу вернуться обратно в любой момент, когда захочешь…

— Вернуться обратно? — переспросила Мэгги.

Он кивнул.

— Я буду заботиться о тебе. И обязательно постараюсь вновь поставить тебя на ноги. А на работе я уже обо всем договорился. Твое место будет оставаться за тобой столько времени, сколько будет нужно. В конце концов, каждый четвертый житель Соединенного Королевства страдает от депрессии в тот или иной период своей жизни. Мы найдем хороших специалистов, посоветуемся с врачами, возможно, тебе назначат какое-нибудь успокоительное, скажем, «Прозак» или «Литий». А потом мы с тобой снова начнем заниматься, поработаем в спортзале — в общем, сделаем все, чтобы ты стала лучше относиться к себе самой. Как только ты начнешь сбрасывать вес, ты сразу преодолеешь и это… заблуждение.

— Ты думаешь, что я это преодолею? — удивленно спросила Мэгги. Впрочем, теперь она, кажется, рассердилась по-настоящему. — Ты, значит, вообразил, что ребенка я просто выдумала? Вот! Приложи-ка руку! — И она, схватив Джека за руку, приложила его ладонь к своему животу. — Ну что? Чувствуешь, как она там брыкается?

Джек отдернул руку и пробормотал:

— Кишечные газы. Только и всего.

— Ты так думаешь? — усмехнулась Мэгги.

— Ох, Мэгги, я не думаю: я знаю.