Кошке игрушки, а мышке - слезки
Шрифт:
Эрудит глянул в ее лицо. На нем было и смущение, и растерянность, и доверчивость. Его забавляло такое необычное положение, он ясно представлял себе, в каком замешательстве она находится.
— Что случилось?
— Случилось… Я люблю тебя.
В ответ он прижал ее к себе, погладил и поцеловал. Настроение девушки, в котором надвигалась мрачная гроза, в один миг сменилось. А Эрудит почему-то в эту минуту неожиданно подумал о Насте. Он как-то не ожидал, что Нина вызовет в нем такие же чувства и желания.
— Скажи честно, — произнесла Нина, — ты
— Конечно.
— Правда? Ты все еще сердишься на меня.
— Нет. Я не могу долго сердиться, потому что люблю тебя.
Эрудит не мог больше маскировать свое желание. Он с жадностью уткнулся в ее одурманивающе пахнувшие волосы, его дыхание становилось все более горячим. Она отстранилась и посмотрела обеспокоенным взглядом.
— Нина, пойдем в хату.
Слова, которые он произнес, не совпадали с его изначальными намерениями и вырвались раньше, чем он успел обдумать их. Нина не сразу осознала, что он зовет ее в хату с вполне определенной целью, но инстинктивно насторожилась и со странным ощущением неизбежности чего-то немыслимого возмутилась:
— Зачем?
— Неужели ты не понимаешь? Пойдем, — повторил он.
Она резко подняла голову и с тревогой уставилась на него, словно он говорил ей что-то очень неприятное. В ее глазах явно выразилось смущение.
— Ты с ума сошел!
— Чего ты боишься?
— Эрудит! — она, смеясь, легонько ударила его по груди. — Хватит нести бред! — И, задумавшись на мгновение, добавила: — Сил моих больше нет. Я не понимаю тебя, ты серьезно, что ли?
— Да.
— Что ты надумал? Пожалуйста, успокойся и стой смирно… Тебе не кажется, что это уже слишком!
— Конечно, слишком! Ты опять хочешь поссориться?
— Нет, не хочу!
— Девочка моя! Я прошу тебя быть моей.
Нина смутилась окончательно. Ей как-то не хотелось, чтобы он говорил такое. У нее от волнения и беспомощности запестрело перед глазами.
— Эрудит, перестань дурачиться. Зачем ты издеваешься надо мной? — прошептала она. — Я и так твоя. Чего ты хочешь еще?
Он понял, что обойти этот вопрос будет нелегко.
— Я прошу тебя остаться сегодня на ночь у меня, — сказал он после минутного молчания.
Нина даже не могла представить себе такое.
— Ты в своём уме? Пожалуйста, не надо, — взмолилась она, прижавшись к его груди.
Впервые в жизни Нина оказалась в такой ситуации. Почему он так поступает с нею? Эрудит крепче привлек ее к себе и с внезапно распалившемся воображением говорил все настойчивее. Его слова звучали то как тихая музыка, то как бурный поток неукротимого водопада. Так уговаривают девушку только тогда, когда мужчина, зная, как безумно она любит его, считает ее готовой на все, когда есть уверенность, что она всеми силами хочет, чтобы он так считал.
— Ну, скажи, ты согласна? — настаивал он.
Нина слушала его, но не могла собраться с мыслями, чтобы дать ответ. Минута проходила за минутой, она все медлила, а он все упрашивал ее. Он был так ласков с ней, что она оказалась в состоянии полной беспомощности. В ее голове теснилось множество противоречивых мыслей, порождавших столь же противоречивые чувства. И стыд от сознания, что он явно требует от нее недопустимого, и страх от невозможности отказать ему в этом. Одно было ясно, она должна ответить ему, потому что он не уймется, пока не добьется от нее ответа. Девушка была готова жалобно заскулить. Она была не маленькая, знала, что ему от нее нужно, и представляла, что случится, если согласится пойти в хату. И не поможет никакое сопротивление, да она и не сможет сопротивляться ему. Она переживала острую душевную борьбу, то готовая сказать «да», то снова колеблясь. Ее сердце гулко и часто стучало.
Но любая девушка всего лишь девушка, какой бы очаровательной и порядочной она не была!
— Ты согласна? — снова спросил он.
— Не спрашивай меня об этом. Почему ты так настаиваешь? Это в конце концов невыносимо, – с возмущением сказала она. — Давай лучше походим по улице.
Он уловил намек на согласие и удвоил усилия.
— Любимая моя, ну говори, согласна?
— Пусти меня, — пробормотала она.
— Значит, ты не любишь меня. Неужели ты действительно меня не любишь? — спросил он, почему-то ощущая при этом странное удовлетворение.
Возраставшая в Эрудите с каждой минутой настойчивость ласкала Нине душу и вместе с тем пугала ее, рождая в ней и неизведанное прежде ощущение от его благоговения перед ней, и чувство страха. Однако сказать «нет» оказалось ей не под силу. Она рассеянно посмотрела на хату и сделала еще одну тщетную попытку уйти от прямого ответа.
— Я не знаю. Нет. Просто… Понимаешь… Разве ты не можешь подождать?
— Ждать, когда мы поженимся? — спросил он, догадавшись о запрятанном в самом вопросе его значении. — Милая моя, мы с тобой, конечно, поженимся, но это будет не скоро. Я люблю тебя, ты самая красивая, самая-самая.
Волна горячего чувства затопила Нину. Тут была и гордость, вспыхнувшая от сознания, что он ею восхищается, и признательность за то, что он так высоко ее ставит и имеет такие серьезные планы в отношении ее.
— Ну что? — торопил Эрудит.
— Да. То есть, нет, — сказала она нерешительно, одной рукой обнимая за шею, другую положив ему на плечо. — Эрудит, ты знаешь…
Она отрицательно покачала головой. В ней постепенно нарастало чувство протеста, оно овладевало всем существом, в то же время что-то иное заговорило в ней.
— Что еще, моя прелесть? — спросил он, чувствуя, что она сказала не все.
— Давай дождемся свадьбы.
— Нет, я не доживу до свадьбы.
Нерешительность Нины еще больше возвысила ее в его глазах. Ему стало ясно, что уговорить ее далеко не так просто, и в этом было особое удовольствие. В то же время ее колебания вызвали в нем неподвластные разуму желания и азарт, оказавшись во власти которых, он уже не мог справиться с собой. Так лиса инстинктивно устремляется в погоню за зайцем, который, выскочив из-за кочки и замысловато петляя, пускается наутек.