Кошке игрушки, а мышке - слезки

Тумайкин Валентин

Незаметно все размышления, беспокоившие в последние дни, опять полезли Эрудиту в голову, с ними он и поравнялся с домом Нины. Окинув взглядом улицу, шагнул за калитку и постучался в окошко точно так, как вызывал Нину на улицу когда-то до армии. После этого вернулся на тропинку, ведущую к крыльцу, и стал ожидать, равнодушно разглядывая соседские подворья.

Нина в это время мыла посуду, его стук вывел ее из состояния задумчивости. Она оживилась, сразу поняла, что это пришел Эрудит, и даже в окно не выглянула, а в ту же секунду поспешно вытерла о фартук руки, кинулась приводить себя в порядок. При этом с благодарностью оценила Маринино наставление: «Вот увидишь, прибежит к тебе как миленький. Еще спасибо мне

скажешь. Только не вздумай закатывать истерику, делай вид, что ничего не знаешь».

Нина могла обижаться по любому поводу и не могла прощать, совсем не могла. Она имела гордый нрав, но у нее не было жизненного опыта, и даже не представляла, что в подобных случаях можно не надсаживаться до посинения от укоров и оскорблений, не проклинать, впав в исступление, а закрыть на все глаза, собрать всю свою волю, набраться терпения, словом — проявить женскую хитрость. Она, конечно, очень удивилась, что Марина не ошиблась, но подсознательно была готова к этому, вероятно, потому в первое мгновенье не испытала волнения. Однако через секунду внезапно душа ее встрепенулась, словно у пташки, выпущенной из клетки на волю. Ведь после разговора с Мариной, узнав, что Эрудит встречается с Настей, у нее помутился рассудок, она вверглась в страшную пропасть страданий и все это время не жила, а мучилась.

Подведя веки перед зеркалом, отчего ее и без того выра- зительные глаза сделались еще выразительнее, она стала причесывать распущенные волосы и думать, что сейчас скажет, увидев любимого. «Ничего я говорить не буду, сразу кинусь обнимать его и больше не отпущу от себя ни на шаг. Теперь я поумнела, теперь я поняла, что глупо вела себя, скрывая свои чувства». Ее охватил неизведанный восторг, как будто ей сейчас предстояло выйти на улицу не на свидание с Эрудитом, а завладеть несметными сокровищами волшебного царства, о которых он ей в детстве рассказывал в своих сказках. Кофточку и юбку она решила не менять, они и так были хорошие. Надев куртку, еще немного постояла перед зеркалом, не удержалась, выглянула в окно, потом прокричала в комнату матери:

— Мам, пропавший мой заявился, я побежала.

— Кто, Эрудит, что ли? Слава Богу! Наконец-то дождалась, дуреха… вволю наревелась.

— Все это уже не важно, — обувая свои «скороходы», ответила Нина.

— Вроде парней мало. Давно бы обзавелась другим женихом.

— Кому я нужна? А мне… мне никто не нужен кроме него.

— Долго не гуляйте, чтоб в одиннадцать была дома, — продолжала говорить мать. Она будто бурчала, а в голосе ее тоже радость слышалась.

Нина хлопнула дверью и вышла на крыльцо. Через ступеньки она перелетела. Не успел Эрудит оглянуться, как она очутилась рядом с ним. Сходу обвила его шею руками и, прижавшись к его груди, долго не разжимала их. Казалось, что она уходила во что-то дорогое, далекое и невозвратное, в те минуты навсегда ушедшей юности, воспоминаниями о которых жила все последнее время, и даже это объятье не могло вернуть ее в сиюминутность. Ей казалось, что эти воспоминания не за- кончатся, в них постоянно всплывал тихий вечер, когда произошло то, чего так долго ждало её сердечко: он предложил ей свою дружбу. Случилось все неожиданно. До этого она жила своей жизнью, мечтала о сказочном принце, и совсем не заметила, как этим принцем стал Эрудит. Первая любовь… Она долго пыталась скрывать свои чувства, но скрыть их оказалось невозможно. Сначала они при встрече просто обменивались взглядами. И вот тот солнечный день, когда она шла в библиотеку с прижатым к груди томиком Есенина, первое свидание, потом долгая разлука. Все, как в сказке о принце.

Нелепо получилось. Два самолюбия решили что-то доказать друг другу, в результате — три года ожидания, три года горьких слез, три года превращения наивной детской мечты о принце в большую любовь. Мать, видя, как изводится ее дочка, и уговаривала ее, и ругала, она же не переставала плакать. На улице девушка оставалась по-прежнему улыбчивой, делала вид, что все хорошо, а по ночам душа и сердце разрывались на мелкие кусочки, она обнимала и обливала слезами свою самую верную подружку, с которой была по-настоящему откровенна.

Эрудит удивился такой пылкой встрече, тоже обнял Нину и некоторое время молчал, глядя на крыльцо, с которого она только что вспорхнула как птичка. Это маленькое деревянное крылечко, увитое кустом дикого винограда, было любимым местом их свиданий. Они сидели на деревянных ступеньках, смотрели в звёздное небо, прислушиваясь к ночным шорохам короткой летней ночи, а листья виноградника, переплетаясь между собой, укрывали их от посторонних глаз. Ему так нравилось сидеть на этом крылечке с милой девочкой, мечтать о взрослой жизни, по-юношески пылко целоваться, а еще часами рассказывать ей о захватывающих дух необыкновенных историях, наполовину вычитанных в книгах, наполовину выдуманных самим, или переноситься в сказки и вместе с Иваном-царевичем отправляться за тридевять земель в тридесятое царство спасать от Кощея Бессмертного Василису Прекрасную. Эрудит рассказывал сказки, а Нина старалась представить себе и злых завистниц, намеревающихся погубить Аламарай, прославившуюся своей красотой и совершенством, умом и знаниями, чья красота затмевала даже солнце, и грустную русалочку, у которой был такой чудесный голос, какого не было ни у кого и нигде: ни в море, ни на земле; и прекрасного принца, в которого русалочка влюбилась. И очень жалела, что принц не сделал ее своей женой.

Особенно запомнились Эрудиту последние дни перед армией, когда как-то вдруг Нина просто расцвела и, словно в сказке, из обычной девчонки сама превратилась в неотразимую принцессу; кажется, тогда они не расставались ни на минуту.

— Добрый вечер, — наконец сказал Эрудит. — Ты сегодня такая красивая, необыкновенная, просто невозможно.

Нину охватил восторг от его комплимента. Она машинально провела ладонью по ровным волосам, проверяя, не растрепались ли они.

— А как же, все-таки первое свидание за три года. Я своим ушам не поверила, услышав твой стук! Ой, я так рада!

— Честно, Нина, ты стала еще прекрасней, чем была, — произнес он снова, отступив на шаг. — Ты выглядишь просто потрясающе! Приглядней тебя я еще ни одной девицы не видал.

— Мой любимый сказочник, не придумывай. Лучше скажи по правде, что ты уже забыл, как я выгляжу.

— Да ладно тебе, — засмеялся он весело.

— Я так соскучилась по тебе, Эрудит ты мой… — Она опять обняла его, прикоснулась своими губами к его губам, потом спросила: — А ты хоть капельку соскучился?

— Конечно, даже больше! — И, в следующий момент она на себе почувствовала, как он соскучился.

— Эрудит, отпусти, задушишь!

— Теперь не сомневаешься?

— Я думала, что ты не признаешься.

— Ну и зря. Мне это нетрудно.

— Идём гулять, или ты как, не желаешь? Может, посидим на крылечке?

— Да ну, холодно, сейчас лучше двигаться. Знаешь, куда пойдем? — Он хотел сказать, но в последнюю секунду пере- думал. — Нет, лучше выбирай сама.

— Давай просто походим по улице, — предложила она, обводя быстрым взглядом окрестности, погрузившиеся в сумерки.

— Ну, пошли, — сказал Эрудит.

х х х

Они, как и прежде, взялись за руки и вышли за калитку. Эрудит хотел повернуть к околице, но Нина опередила, потянула его в ту сторону, где живет Настя. Он повиновался, однако на губах у него появилась неловкая усмешка. Нина медленно подняла свои глаза, в упор посмотрела на него и спросила:

— Что случилось?

— Ничего. У меня был другой план. Думал, погуляем за хутором.