Кошки-мышки
Шрифт:
Мартинес почему-то интересуется книгами. Заходит однажды в пахнущую пылью библиотеку, закрывает за собой скрипучую дверь и замирает на пороге. Видит удивленный взгляд и – вдруг – приветливую улыбку. Она приносит стопку книг и кивает на ближайший стол, предлагая выбрать что-то по душе. Он лениво листает страницы, то и дело поглядывая на тонкие прямые брови и искусанные бледные губы. Минни внимательно смотрит на каждого посетителя и, слушая заказы, касается мочки уха. Чтобы лучше запомнить?
Он снова смотрит на книги: Ремарк, Хемингуэй, Кинг, Флеминг, Мураками, Набоков – действительно, на любой вкус. Цезарь предпочитает
Каждый вечер Мартинес под ворчание Дейзи, не желающей засыпать при свете ночника, открывает книгу и честно пытается увлечься. Ему сложно погрузиться в описание чужой жизни. Он бы все делал не так, он так никогда бы не поступил. Какая глупость писать о таких странных людях. Мужчина возмущается и упрямо читает дальше, надеясь, что герой образумится. Поглаживает машинально плечо девушки, проводит ладонью по ее волосам и впитывает в себя строки. Такие же прямые и черные, как и брови той, предложившей ему книгу.
Проходя мимо склада и с насмешкой глядя на вывеску «Новая одежда», Цезарь проверяет количество сигарет в пачке и заходит в плохо освещенное помещение. Привезенное из вылазки курево слишком быстро закончилось. Теперь снова нужно переходить на ментоловые сигареты. Вполне нормальные, кстати. Что-то в них есть такое: легкое, угловатое, светлое.
– Вот этот цвет вам очень идет! Нисколько не полнит! Да вы только взгляните на себя, ну? Нравится? Я же говорила! – щебечет Дейзи, так непривычно улыбаясь немолодой женщине, примеряющей какое-то темное платье.
Мартинес замирает, прислонившись спиной к двери, и наблюдает за девушкой, порхающей по складу и находящей, наконец, в одной из коробок какую-то косынку. Она помогает ее красиво повязать на шее, добивается от Цезаря комплимента посетительнице и выбранному наряду и, широко улыбаясь, провожает счастливую женщину. Аккуратным округлым почерком записывает ее имя и наименование вещей в тетрадь, смешно шевеля губами. Бросается на шею мужчине и выдает ему две пачки сигарет.
– Знаешь, мне в такие моменты кажется, что ничего этого не случилось. Что я просто переехала в какой-то маленький городок жить. И не могу пока уехать, - заглядывает девушка в глаза Мартинесу. – Я тебе не рассказывала? Я ведь работала до всего этого консультантом в магазине одежды. Мне это, правда, нравилось. Выбирать, подбирать, наряжать! Делать людей красивыми! Сложно только просить со всех имя, а не деньги в обмен на новое платье. Кстати, я себе прихватила парочку… Увидишь!
Он целует смущенно хихикающую Дейзи и не сомневается, что парой платьев она не ограничилась – взяла все самое лучшее. Интересно, к ней приходят все? Все запускают в одежду руки, смотрят вдруг загорающимися от восторга глазами на какую-то тряпку, медленно прикладывают ее к груди, меряют в специально созданной тут примерочной, походят к зеркалу и кружатся на месте, радуясь обновке? И со всеми ли Дейзи так мила и приветлива, как с этой немолодой и малосимпатичной женщиной, которая только что вышла? Вряд ли.
Мартинес выходит из теплого помещения и застегивает куртку – холодно. Он окидывает взглядом идущих куда-то людей – спокойных, разговаривающих, живущих своей жизнью. Вдруг вспоминает себя несколько лет назад. Тренажерный зал и вереница лиц. Ему, в отличие от Дейзи, было все равно, какие они, лишь бы при деньгах. Третий сын в семье - любимчик матери и разочарование отца. Никаких амбиций, ни малейшего желания получать образование. Жена официантка, а сам – тренер.
Он не сразу понял, как можно развернуться. Работая с залом, получал минимум, улавливал взгляды молодой жены в сторону дорогих украшений и модной одежды, слышал ее вздохи и понимал, что нужно что-то менять. Персональные занятия решали проблему нехватки денег. А небольшой бонус в виде нескольких минут в темной раздевалке или влажной душевой с постоянными клиентками – только издержки профессии. За что тоже платились деньги. Вот только Линда почему-то не ценила. И однажды ушла. Неужели ей мало было?
Когда на улице раздаются крики, он сидит у Губернатора с Диксоном, обсуждая новый маршрут, который стоило бы проверить на днях. Странная паника, так давно не слышанная в этом тихом городке, заставляет мужчин недоуменно переглянуться. В первые секунды они даже не верят, что что-то могло случиться. Действительно серьезное и стоящее внимания. Слишком расслабились и привыкли к спокойной жизни. Не рано ли?
Выскакивая на улицу, Цезарь сжимает в руках биту, которую всегда достает раньше огнестрельного оружия. Сегодняшние сумерки знаменуются воплями, плачем и бестолковой беготней. Мартинес не понимает, что побуждает людей бегать по улице: бесцельно, глупо и беспорядочно. Не лучше ли спрятаться где-то? Хотя бы дома. Просто посидеть тихо и подождать, пока с проблемой справятся те, кто и должен этим заниматься. Зачем мешать? И что вообще случилось?
Ответ на последний вопрос находится слишком быстро: один из дальних участков самодельной стены не устоял, и несколько ходячих прорвались в город. Поднявшийся крик привлекает все больше и больше тварей, с которыми не успевают справляться уснувшие на посту охранники. Или что они там делали, просмотрев такое количество ходячих у стены?! Цезарь вспоминает, что сегодня на посту были новички. Чертыхается, разбивая голову одному из уродов и нетерпеливо поглядывая в сторону пытающегося угомонить толпу Губернатора.
– Что случилось? Цезарь! – появляется откуда-то перепуганная, растрепанная Дейзи, хватаясь за мужчину и дрожа от страха.
– Иди к себе и запрись. Не пускай никого. Кроме меня, ясно? – говорит он, схватив девушку за плечи и глядя в ее совершенно пустые от паники глаза. – Кто бы что ни говорил и какой бы помощи не просил. Я потом приду, и все будет хорошо. Поняла? Живо!
Мартинес отталкивает Дейзи от себя, почему-то замечая пятно на ее пальто – ошметки мозгов и крови ходячего, которыми перепачкана его бита. Он видит, что девушка бежит, не оглядываясь, в сторону нужного дома и скрывается за дверью. Тут же забывает о ней, посвящая ближайшие часы зачистке города и восстановлению стены. Приходится добить несколько укушенных жителей города. А зачем тянуть? Четыре жертвы – мало это или много? Мартинес старается не думать о том, кем были эти люди, но напряженно вслушивается, не слыша знакомого имени. Жива?