Кошмар на улице Зелёных драконов
Шрифт:
— Мы же дрались с Вэй Мином! Оба! — проорал он с ненавистью. — Так почему ты Ён Ниана выбрала, дура?!
А она выбрала третьего? А неплохой поворот!
— Зачем тебе сдался этот мертвый бог?!
Я подавился пирожком.
— Он же ни на что не пригоден!!!
Я едва не сдох, подавившись пирожком — везет мне нынче на шансы для нелепой смерти, один «краше» другого — а этот малолетка так и не заметил возле умирающего человека. Или не придал значения, поглощенный смакованием своего горя. Надолго из кувшина отхлебнул.
— Чем я тебе не хорош, тупая мелюзга?! — провыл он. — Я и воин хорош, и музыкант приличный!
Ей, видимо, тоже не очень нравятся гордые.
Но о моем мнении я промолчал. Оно ж ему не важно совсем.
— Дура! — он с горечью отхлебнул. — Почему ты выбрала его? Другого… — отхлебнул. — Друга моего—то за что?!
Я подпер щеку, наблюдая за ним. Жаль, драки той мне не увидеть — вряд ли друг припрется сюда ночью.
Отхлебнув еще, закашлявшись — так тебе и надо, черствая скотина — он развернулся ко мне, опуская кувшин.
Я застыл с надкусанным пирожком у рта.
А где—то видел я его лицо?
Он, посмотрев на меня недолго, икнул, отхлебнул еще. Зацепил лоб рукавом. На рукаве проступило две рваных полосы.
И я внезапно вспомнил, что два таких рога, на расстоянии примерно таком, было на лбу у того дракона! Хотя тот был беловолосый, а этот — обычный, юный. Но след, будто от рогов, остался на рукаве. Значит, он иллюзией рога прикрыл. Мог и прикрыть белые волосы.
Мой… дракон приперся? Или то явился сынок его?..
Юноша отвернулся, снова отпил, снова закашлялся.
А хоть внебрачный отпрыск — мордой—то похож!
Я бесшумно подошел к нему.
Он растерянно повернулся, все—таки заметив.
Я всадил клинок ему между ребер, прямиком в сердце. По самую рукоять всадил. Выдернул.
Кровью захлебываясь, он покачнулся. Выронил кувшин.
Я пинком сшиб его с ног — очень кстати нетрезвого — и, наступив ему на горло ногой, несколько раз еще всадил в него свой меч.
Дракон или его выродок — он, к несчастью, все—таки видел меня в темноте — сумел—таки от очередного удара уклониться. Перекатился. Я, вложив все свои силы, всадил меч ему в спину, поднажал.
Он заорал.
Я поднажал сильней.
Или я его, или он меня.
Он шипел, рванулся.
Я вжал его в землю ногой и отчаянно рванул меч.
Хруст костей. Я наконец—то перерубил ему позвоночник. Поганец дернулся и затих. Я на всякий случай потыкал в него его еще несколько раз мечом.
Кровь хлестнула на бирюзу на рукояти меча демона. Камень засветился, выплыл наружу.
Миг — и вытянулся в сосуд, будто из голубого мочевого пузыря неясного зверя, огромного. Тонкий, почти прозрачный, голубоватый, неровной формы, с кроваво¬черными прожилками.
Кровь из ран юноши уже не стекала по телу, не растекалась лужей, а внезапно потянулась вверх, к сосуду. Сосуд замерцал, затягивая в себя кровь. Пара ударов сердца — моего, а не затихшего юноши — и сосуд разбух, потянулась вверх, в горло узкое, даже пролившаяся на землю кровь. Нет, она, долетев до горла, была исторгнута. Кувшин такой же брезгливый, как и хозяин старик? Смешно!
Сосуд разбух заметно, с овцу размером. Наверное, впитав всю чистую кровь этого чудовища. Парень остался лежать неподвижно. Сдох. Точно сдох?
Я его пнул. Он даже не дернулся.
— Хэ У! — прокричал я. — Путь укажи к тебе! Я добыл кровь дракона!
Словно когтистая лапа вцепилась в мое сердце, рванула вверх. Я захрипел, отрываясь от земли. Кувшин утянуло вверх, в сияющую воронку. Воронку?.. Водоворот?.. В Небе?!
Закашлявшись, голову опустил.
Меня затягивало в водоворот в ночном небе.
Дракон подохший остался лежать снизу, в жалких остатках своей крови. Так просто… это было так просто! И так быстро!
Когтистая лапа сжалась на сердце. Словно мне самому когтями вцепились во внутренности. Или?..
— Хэ У… — прохрипел я, пытаясь уцепиться за лапу невидимую, но руки лишь соскользнули по воздуху, а когти его ощутимо застряли внутри, в моих внутренностях, сжимаясь на сердце. — Ты же обещал… Хэ У…
Свиток 8 — Разрушенный храм — 2
Ли Кин
Глаза открыла в пещере просторной, близ странного камня где—то посреди, не слишком высокого — мне по грудь — и удивительно ровного сверху, неровного по краям. Когда встала, увидела разложенную на двух шелковых кусках еду. Для кого это?..
Сердце застыло на несколько мгновений, но было не больно и не страшно. И этот мягкий яркий свет…
Растерянно обернулась.
В пещере не было ни факелов, ни светильников, но яркий свет распространялся повсюду! И люди лежали вокруг камня, много людей и тонкие дорожки—проходы у их голов и ног. Люди в тряпках окровавленных, одетые просто. Неподвижные. Люди… спали. К счастью, люди просто спали.
Я чувствовала себя безумно усталой, словно все силы выжали, до капли. Меня сдавили между камней — и выдавили воздух и кровь по капле. Немного кружилась голова, подташнивало. Я сделала было шаг по узкому проходу между людей, но едва устояла, в камень вцепившись. Это место казалось мне смутно знакомым, но я могла поклясться, что никогда прежде его не видела. И эта еда…
Я оглянулась. Пещера была пуста. То есть, все спали или лишились сил. Но я… могу я взять немного?
«Бери. Все мое — все твое»
Вцепившись в камень, оглянулась. Все только спящие или… или, все—таки, убитые? Нет, груди от дыхания приподнимаются, слабого или прерывистого. Голос мне просто померещился. Брать чужое нехорошо. Но я едва жива. Я только чуть— чуть…
— Не смей! — мозолистая рука до боли сдавила мое запястье.
Сначала я увидела оборванный рукав, с пятнами крови, земли и дорожной пыли, потом — высокого худого юношу в одежде простолюдинов. Волосы в пучке на затылке были пронзены еще и деревянной шпилькой с криво и небрежно вырезанной мордой дракона. Лицо простое, хотя разрез глаз очень красивый.