Кошмар на улице Зелёных драконов
Шрифт:
Свиток 7 — Игра в вэйцы —17
«
Вздрогнув, я очнулся. По руке катился свет заходящего солнца. В кронах дерева над крышею незнакомой усадьбы шелестел ветер.
Напугано сел.
Двор усадьбы незнакомой. Я лежу на галерее, выходящей в сад. Старое дерево, кое—где облезшая краска. Кое—где по двору и по саду выбиваются сорняки. Не слишком ухожено, хотя и похоже на то, что здесь кто—то есть.
Голову мутило. Болел живот.
Ох, мой сон…
Одежда на мне была изрезанная, в присохшей земле и крови. Но живот под прорезью самой большой, под полосками крови присохшей, был цел!
Странный сон.
Или не сон вовсе? Но в том сне я был ранен. И мать с братом говорили так, словно меня вообще никогда не было! Словно меня… меня сбросили в Бездонное ущелье!
Поодаль был забор обрушен. На улице лежали обломки. Мертвый мужчина в лохмотьях. Что—то в городе случилось. Но этот дом… этот дом чей?..
С трудом поднялся, ухватившись за перила. Шатаясь, хватаясь за столбы встречные и за стены потом, вошел в дом. Прошел несколько помещений.
Странно, дом большой, чистый, но людей нет. Ни хозяев, ни слуг.
Прошел еще два помещения. Мимо открытой комнаты с алтарем. Взглянул устало — едва стоял уже — на поминальные таблички. Упал на колени.
Здесь были поминальные таблички с именами всех моих предков! Еще две — с упоминанием какого—то повесившегося и его жены. И несколько старых—с именами незнакомыми. И еще одна…
Я с трудом дополз к ней, едва дотянулся. К глазам поднес дерево свежее.
Погладил пальцами по надписи.
Почерк мой. На всех новых табличках почерк мой. Имена предков моих, но эта…
Мои пальцы разжались.
Поминальная табличка упала возле моих ног.
«Родственнику, чье имя мне не ведомо»
Я запоздало вспомнил, что сам ее начертил.
В доме мира людей.
После внезапных слов старшего брата, что мне никогда не вступить в гвардию Императора Неба, поскольку в семье нашей был тот, кого сбросили в Бездонное ущелье — и доверия к нашему роду больше не будет.
Никто и никогда не говорил мне, что у меня есть старший брат.
Даже Вэй Мин, когда я его опять увидел, сказал, будто те слова были просто моим сном.
Только табличку я позабыл убрать с алтаря.
Странный привкус крови во рту…
Я протер рот рукой.
На кровавый развод растерянно посмотрел. Сплюнул на пол.
Свежая кровь была на моих губах и, кажется, в моем рту. А на одежде вся кровь уже высохла.
Я долго сидел, прислонившись к стене комнаты с алтарем — чужим и моим — прижимая к себе ту табличку.
Родственник, чье имя мне не ведомо…
Это явь или сон?..
В нашей небесной усадьбе никто и никогда не заикался о нем.
Но… если этот последний, странный сон, был не бредом, а единственной правдой?
Мои мать и старший брат говорили, что сын моей матери умер. Мать не считала почему—то Вэй Мина своим сыном и била, калечила его спокойно! А он… он терпел, будто он — слуга ее или раб клана Зеленых глициний, та живая собственность, которая не имеет права на свое мнение и обязана все стерпеть спокойно, все стерпеть в молчании.
Я долго думал, обхватив голову, согнув и прижав к груди колени.
Голова побаливала. Иногда болел живот, словно нанесли на него царапину. Не проходил со рта вкус свежей крови. Явно не моей — я ощупал языком губы, десна. Во рту моем не было ран. И лицо было целое.
Вэй Мин почему—то не называл умершего братом. Молодой господин…
Я был живой, я был в мире людей — я запоздало это вспомнил — а в том сне мать и брат говорили, что ее первого сына сбросили в Бездонное ущелье. Но мать радовалась, что могла зачать второго.
Я долго думал, обхватив колени и спрятав лицо в рассыпавшихся, местами засохших от крови волосах.
В чужой усадьбе было тихо.
Здесь не осталось слуг.
Моего ученика унес тот спятивший дракон, устроивший в городе много разрушений. Брат куда—то ушел. Куда они все исчезли?..
Я долго думал, откинув голову на стену и невидяще глядя на потолок. Пыль с потолка я, тогда устав, снять не додумался. Отсутствующе смотрел на большую, старую паутину, в которой застыли оболочки каких—то мух и гусениц. Дохлая плоть паука…
А ведь наследником клана Зеленых глициний считается Вэй Мин! Но почему в этом сне он был как будто нашим рабом?..
Долго сидел, запутанный. Взгляд запутался в паутине на потолке. Мысли запутались в сомнениях и обрывочных мыслях. Я устал…
А потом задрожал. Расплакался. Подобрал трясущейся рукою упавшую дощечку и прижал к груди.
Я понял наконец.
Тот сон не был сном.
Моя мать и Вэй Мин не были матерью и сыном.
Я запутался. Они запутались. Мы все запутались в паутине их игры. В паутине чьей—то чужой игры.
В том странном сне мать и брат говорили так, словно меня совсем не было.
Потому что меня не было.
Тогда меня совсем не было.
В том странном и жутком сне я увидел кусок прошлого Вэй Мина.
Нынешний наследник дома Зеленых глициний — Вэй Мин — не должен был стать нашим наследником.
Он был всего лишь сыном наложницы отца или одной из служанок дома. Мать его потому не любила. Он держался в стороне.
Не знаю, что стало с его матерью. Ее имя никогда не упоминалось в нашем доме, как и имя родного сына госпожи, настоящего наследника отца.
Но брат Вэй Мин знал нашего старшего брата сколько—то. Он даже играл порою мелодии, которые тот сочинил, но никогда не говорил мне о том!
Они все никогда ничего мне не говорили!
Что—то случилось с братом — и его сбросили в Бездонное ущелье, как ужасного преступника. Родители… или этот ужас матушка захотела?! Они решили о преступнике из нашего рода больше не говорить. Скрыли даже от меня, что он был.