There is in certain ancient things a traceOf some dim essence – more than form or weight;A tenuous aether, indeterminate,Yet linked with all the laws of time and space.A faint, veiled sign of continuitiesThat outward eyes can never quite descry;Of locked dimensions harbouring years gone by,And out of reach except for hidden keys.It moves me most when slanting sunbeams glowOn old farm buildings set against a hill,And paint with life the shapes which linger stillFrom centuries less a dream than this we know.In that strange light I feel I am not farFrom the fixt mass whose sides the ages are.
XXXVI.
Непрерывность
В вещах старинных след порой явленНеясной сути – более, чем вес;Эфир тончайший, словно из небес,Но с временем, пространством связан он.Знак непрерывности столь тускл, размыт,Что весь не обнаружить никогда;В нем заперты минувшие года,Ключом лишь тайным может быть открыт.Он трогает меня, когда закатПылает в старых фермах под холмомИ образы живит, что меньшим сном,Чем видно нам, эпох ярмо влачат.Я верю в странном свете том: близкаКо мне твердыня, грани чьи века.
Poemata Minora, Volume II / Маленькие стихотворения, Том II
To The Gods, Heroes, & Ideals Of The ANCIENTS
This Volume is Affectionately DEDICATED By A GREAT ADMIRER.
I submit to the publik these idle lines, hoping they will please. They form a sort of series, with my Odyssey, Iliad, Aeneid, and the like.
Данный том с любовью ПОСВЯЩАЕТСЯ ЯРЫМ ПОКЛОННИКОМ Богам, Героям и Идеалам ДРЕВНИХ
Представляю публике сии праздные строки с надеждой, что они ей понравятся. Вместе с моими «Одиссеей», «Илиадой», «Энеидой» и прочими они образуют что-то вроде цикла.
Ode to Selene or Diana
Immortal Moon, in maiden splendour shine.Dispense thy beams, divine Latona’s child.Thy silver rays all grosser things define,And hide harsh truth in sweet illusion mild.In thy soft light, the city of unrestThat stands so squalid in thy brother’s glareThrows off its habit, and in silence blestBecomes a vision, sparkling bright and fair.The modern world, with all its care & pain,The smoky streets, the hideous clanging mills,Face ‘neath thy beams, Selene, and againWe dream as shepherds on Chaldoea’s hills.Take heed, Diana, of my humble plea.Convey me where my happiness may last —Draw me against the tide of time’s rough sea,And let my spirit rest amid the past.
Ода Селене, или Диане
Луна, сияй же в девственном величье.Лучись, дитя Латоны неземной.В свету твоем вещей крупней обличье,Суровость правды скрыта мягкой мгой.Когда сверкаешь, город суетливый,Что в блеске брата твоего убог,Свой нрав меняет, и в тиши счастливойБлистает как виденье, чист и строг.Мир новый, боль где скрыла благодать,Где шум заводов, да в дыму аллеи,Глядит в тебя, Селена, и опятьМечтаем мы, как пастухи в Халдее.Диана, внемли моему прошенью.Туда неси, мое где счастье есть —Наперекор волн времени теченью,Покой души в былом дай мне обресть.
To the Old Pagan Religion
Olympian Gods! How can I let ye goAnd pin my faith to this new Christian creed?Can I resign the deities I knowFor him who on a cross for man did bleed?How in my weakness can my hopes dependOn one lone God, though mighty be his pow’r?Why can Jove’s host no more assistance lend,To soothe my pains, and cheer my troubled hour?Are there no Dryads on these wooded mountsO’er which I oft in desolation roam?Are there no Naiads in these crystal founts?Nor Nereids upon the ocean foam?Fast spreads the new; the older faith declines.The name of Christ resounds upon the air.But my wrack’d soul in solitude repinesAnd gives the Gods their last-receiv`ed pray’r.
Древней
языческой религии
Олимпа Боги! Вас могу ль утратитьИ пригвоздиться к вере во Христа?Могу ль предать своих богов я радиТерпевшего мучения креста?И как же в слабости мне уповатьНа Бога одного, пусть он велик?Ужель мне не поможет Зевса ратьВ страданиях моих и в грусти миг?Неужто нет дриад в холмах лесистых,Где часто я брожу совсем один?И нет наяд в источниках сих чистых?И нереид среди морских глубин?Но никнет вера древности пред новой.Христово имя воздух сотрясает.Моя ж душа с расшатанной основой,Богов в мольбе последней призывает.
On the Ruin of Rome
Low dost thou lie, O Rome, neath the foot of the TeutonSlaves are thy men, and bent to the will of thy conqueror:Whither hath gone, great city, the race that gave law to all nations,Subdu’d the east and the west, and made them bow down to thy consuls.Knew not defeat, but gave it to all who attack’d thee?Dead! and replac’d by these wretches who cower in confusionDead! They who gave us this empire to guard and to live inRome, thou didst fall from thy pow’r with the proud race that made thee,And we, base Italians, enjoy’d what we could not have builded.
На развалинах Рима
Низко лежишь, о Рим, под пятою тевтонаВ рабстве мужи твои, чтут захватчика волю:Город великий, племя где то, что народы повергло,Запад с востоком пред консулами твоими склонив?Непобедимый, сдался ты всем нападавшим?Мертв! лишь отбросы жалкие вместо тебяМертв! тот народ, что империю дал намРим, ты все ж пал, с гордым племенем, тебя сотворившим,А мы, итальяшки, владеем тем, чего недостойны.
To Pan
Seated in a woodland glenBy a shallow streamOnce I fell a-musing, whenI was lull’d into a dream.From the brook a shape aroseHalf a man and half a goat.Hoofs it had instead of toesAnd a beard adorn’d its throat.On a set of rustic reedsSweetly play’d this hybrid manNaught car’d I for earthly needs,For I knew that this was Pan.Nymphs and Satyrs gather’d roundTo enjoy the lively sound.All too soon I woke in painAnd return’d to haunts of men.But in rural vales I’d fainLive and hear Pan’s pipes again.