Кошмар в августе
Шрифт:
Паэгле хранила каменное выражение лица.
— Мои личные пристрастия и эмоции не имеют к делу никакого отношения.
— Да как же не имеют? Убийство зверушки можно совершить только на почве сильной личной неприязни к ее хозяину или в силу особенностей собственного характера. Поэтому тебе лучше знать, кто из них способен...
— Рыжая, если бы все было так просто, я бы не обратилась к тебе за помощью. Этот человек отравил моих рыб не в порыве гнева, а заранее все рассчитав. Поэтому повторяю — особенности характера здесь ни при чем. Кто-то
Поверить в то, что кто-то может погибнуть из-за пары бестолковых рыбин, Даша по-прежнему не могла, однако поднимать эту тему заново не хотела. Ей хотелось есть и обратно домой.
— Ладно, поживем — увидим, — вздохнула она и снова оглядела кухню в поисках притаившейся еды. — Когда ты меня с ними познакомишь?
— Никогда.
— ?!
— Повторяю, ты ни в коем случае не должна искать с ними встречи, надо чтобы они сами захотели с тобой связаться.
Даша растерялась.
— Но... Но они могут не захотеть! Или захотеть через полгода. Я должна буду все это время ждать?
— Не думаю, что расследование продлится так долго, но какое-то время тебе, безусловно, придется пожить у меня.
— Какое-то время? Какое?!
— Я знала, что ты согласишься. — Юлька встала. — Значит так. Мне надо на работу, вернусь в семь. Моя мама приведет Антона ровно в четыре. Продукты в холодильнике, приготовь все, что посчитаешь нужным — главное, чтобы это было отварным или тушеным, — накорми себя и ребенка. Если понадобятся деньги, возьмешь в этом ящике. Здесь же записаны мой рабочий и мобильный телефоны. Вопросы есть?
— Э-э-э...
— Тогда до вечера. — Юлька сделала последний глоток своего чудовищного напитка и исчезла быстрее, чем новоявленная домработница успела сообразить, есть ли у нее вопросы.
Глава 8
1
Даша так была обескуражена неожиданно свалившимся на нее предложением, что даже не успела обдумать все последствия своего согласия. Нет, само расследование ее не пугало: все-таки убийца рыб не маньяк из подворотни, тут другое — она упустила статус прикрытия, под которым должна была существовать. Когда-то Даша была старательной домохозяйкой и примерней матерью семейства, но последние три года ведение домашнего хозяйства заключалось в приготовлении кофе, незамысловатого салата и мытье пары тарелок после скромной трапезы. Теперь же, помимо собственно расследования, ей предлагалось взвалить на свои не жаждущие дополнительной ноши плечи еще и поддержание порядка в огромной четырехкомнатной квартире, приготовление завтрака, обеда и ужина, а также частичное воспитание пусть и милого, но весьма деятельного малыша.
Проклиная свою недальновидность, она отыскала в холодильнике куриные грудки, поджарила их, отварила картофель и соорудила на скорую руку салат. На суп у нее просто не хватило сил. «Вернется Юлька, я с ней поговорю, — успокаивала она себя. — В конце концов это ей надо, пусть сама и варит. Заодно и полы моет». Но сказалось, что мытье полов — не самое неприятное, что могло ее поджидать. Накрыв стол, Даша позвала мальчика:
— Тотошка, иди руки мыть, обед готов! — я заняла место напротив телевизора.
По телевизору давали какое-то ток-шоу, и отвыкшая от российского телевидения Даша очнулась только тогда, когда в ее тарелке закончилась еда. Мальчика за столом все еще не было.
— Да что ж такое! — Она нахмурилась и снова закричала: — Тотошка, ты где?
В ответ доносилось лишь слабое жужжание.
Юлькиного отпрыска она обнаружила под кроватью, сражающегося с роботом.
— У тебя совесть есть? — спросила она, вытягивая его за ногу. — Там уже все остыло.
— Вы подогрейте, а я пока доиграю, — спокойно сказал мальчуган.
— Сейчас!
Даша ухватила его за ремень брюк и потащила в ванную, Антошка слабо сопротивлялся.
— К детям нельзя применять силу, — отбрыкивался он.
— К детям — нет,— согласилась Даша, намыливая ему руки, — а к бессовестным поросятам — запросто.
— И обзываться нельзя.
— Обзываться нельзя, а констатировать факт можно. Хватит умничать, быстро за стол.
На пороге мальчик принюхался.
— Чем это пахнет?
— Моей загубленной жизнью. Больше всего равно есть нечего, садись и жуй.
Антошка с подозрением рассматривал холодную жареную корочку.
— Мама говорит, что есть жареное вредно.
— Твоя мама много что говорит, лучше бы она сама все приготовила.
— А подрывать авторитет родителей нельзя, — важно заявило дитя.
Даша прищурилась:
— Слушай, Тотошка, тебе кто-нибудь говорил, что ты самый нудный и противный ребенок на свете?
Мальчик задумался:
— Нет. А должны были?
Даша вздохнула:
— Закрой рот, сиди и ешь.
— Трудно есть с закрытым ртом.
Исчерпав аргументацию, Даша показала кулак. Мальчик взял вилку и принялся ковырять остывшее мясо.
— Тетя Даша, чем отличается кошка-девочка от кошки-мальчика?
Даша нехотя оторвала взгляд от телевизора:
— Ты разве сам не знаешь?
— Нет.
— Элементарно. Тем же, чем мальчики от девочек у людей.
— Чем?
— «Чем, чем...» — Она сделала в воздухе неопределенный жест. — Ну ты же отличаешь мальчиков от девочек у себя в школе.
— В школе различаю. — Белокурая головка утвердительно кивнула. — А у кошек?
— У кошек... — Даша делала вид, что увлечена рекламой и совсем не интересуется разговором. — А как ты мальчиков и девочек в школе различаешь?
Антошка задумался.
— У них голос разный.
— Правильно. А еще?
— Прическа.
— А еще?
— Одежда.
— А еще?
— Не знаю.
— Тогда какая тебе разница! — Она переключила канал.
— Я хочу купить котенка. Но только мальчика.
— Почему именно мальчика?
— А тогда у него не будет котяток, и их не надо будет топить.