Кошмар в августе

Дельвиг Полина Александровна

Светлые брови сошлись в прямую линию.

— Зачем Зое было травить моих рыб? — сухо спросила Паэгле.

— Да достала ты ее! — Даша чувствовала невероятное облегчение, она уже устала делать вид, что ничего не происходит.

Как ни странно, но Паэгле даже не обиделась.

— Ерунда. Если ее не устраивала работа, она могла просто уволиться, и все, она ж не крепостная...

— Юль, — Даша приложила руку к груди, — я тебе честно скажу, ты такая противная, что даже у самого ангельского человека вроде меня возникает

желание сделать тебе какую-нибудь пакость.

Юлька поджала губы:

— Ты далеко не ангел. Но не способна сделать пакость.

— Спасибо. Не все такие, как я. Если ты шнуровала свою домработницу так же, как и меня, то это скорее естественный конец, нежели... — Даша махнула рукой. — Ладно, допустим, это была не домработница. Тогда подумай хорошенько и скажи, кого ты могла позвать для консультации или совета по поводу лечения рыб?

— Валикбеева и Истомина.

— А Пантелеева?

— Господь с тобой, ему и мотыля-то доверить нельзя, какие уж тут рыбы.

— А Шувалову?

— Шувалова — специалист по паукам. В рыбах она практически ноль.

— Но часто заходила к тебе по случаю.

Паэгле, которая сидела до этого, прикрыв глаза, посмотрела на Дашу. Взгляд был немного отсутствующий, голова чуть покачивалась, словно она с чем-то мысленно соглашалась.

— Да, появилась в последнее время у нее такая неприятная привычка. Одалживала у меня что-нибудь на работе, а потом заносила домой, якобы мимо проезжала, проходила...

— А Пантелеева зачем ты пригласила?

— Да не приглашала я его! Он заявился вместе с Артемом. Притащил какие-то конфеты дурацкие, шампанское...

— А чего ты его тогда впустила?

— Дура потому что. Настроение было хорошее, к тому же было приятно посмотреть на его завистливую физиономию.

— Вот и посмотрела.

Некоторое время бывшие одноклассницы молчали. Наконец Юлька согласно кивнула:

— Хорошо, я, конечно, подумаю, попробую прикинуть, что же его или Шувалову так могло заинтересовать, но... Но главный вопрос остается прежним: кто отравил моих рыб. Это меня интересует гораздо больше. И именно для этого я тебя и пригласила. Для этого, и ни для чего другого.

Даша отвела глаза. Что-то необъяснимое было в Юлькином поведении. Узнать, что кто-то хочет выпотрошить твой сейф, и продолжать настаивать на расследовании по поводу гибели рыб... Где логика?

— Значит, ты уверена, что эти две истории никак не связаны?

— Уверена.

— Хорошо, — Даша развела руками, — пусть будет по-твоему. Но потом не говори, что я тебя не предупреждала.

Глава 22

— Такие вот дела.

Генерал Григорьев откинулся в кресле. Его старинный друг генерал ФСБ Забелин лишь коротко качнул головой.

— Да уж, хорошего мало... Я, правда, только одного не пойму, ты-то чего в это дело влезаешь? Какой тебе интерес им лично заниматься?

— Какой интерес! — Григорьев раздраженно оттолкнул пепельницу. — У меня, Михал Федорович, уже давно все интересы за порогом этого кабинета: рыбу на даче половить да с внуками понянчиться. Жил бы я и жил себе спокойно, пенсии дожидался, да разве супруга моя, Зинаида Константиновна, даст мне без инфаркта старость встретить?

— Зиночка? — Забелин удивленно вскинул брови. — А она-то здесь при чем?

— Она, видишь, решила на старости лет бизнесом заняться, деньги мои все до копейки потратить и нервы заодно истрепать.

— Это что ж за бизнес такой? — улыбнулся гость.

— Да строительство коттеджей, будь оно трижды неладно! Там это все и произошло.

Забелин перестал улыбаться. Взгляд стал чуть более внимательным.

— М-да, хорош бизнес, ничего не скажешь.

— Все наши деньги туда вбухала, до последней копейки, все, что на похороны откладывали.

Забелин хохотнул.

— Скажешь тоже — последние! Ты где себя хоронить собрался, на Луне, что ли?

— «На Луне...» Это ты, брат, конечно, загнул. Чтобы в космосе себя похоронить, надо было на Земле больше взяток брать.

— Так чего ж не брал? — Забелин все еще выдерживал шутливый тон.

— Мне хватало. — Несмотря на давнюю дружбу, были темы, которые в разговорах с Забелиным Григорьев старался обходить. — Теперь одна забота: под старость без штанов не остаться.

— Ну, штаны тебе, в случае чего, государство выделит, теплые, с лампасами...

— Радуешься... — Григорьев разлил коньяк из большой хрустальной бутылки. — Тоже, между прочим, взятка, тебе как, горло не дерет?

— Не дерет. Отличный коньяк. — Забелин со знанием дела втянул ноздрями терпкий аромат. — Мне такого, увы, не предлагают.

— Не в том ведомстве служишь.

— Может быть, может быть... Да ведь у меня и проблем твоих нет.

— Проблем... У меня сейчас одна проблема: жену от тюрьмы уберечь. Закатают Зинаиду Константиновну в кутузку, что я делать буду? Для нее оно, может, конечно, и полезно, чтобы дурь из головы выбить, да только неохота передачи таскать и самому себе готовить. — Голос звучал еще твердо, по-генеральски, но в нем слышалась усталость. — А готовит она божественно, ты знаешь.

— Знаю.

— Тогда помоги, Миша. Мне этим делом заниматься никак нельзя.

— Понятно. — Забелин неторопливо смаковал коньяк. — Дело, конечно, не простое, даже можно сказать паршивое, только зря ты меня, Семен Данилыч, за дурака держишь.

— Ты о чем?

— Дао том, что другом называешь, помощи просишь, а правду говорить не хочешь.

Опустив голову, он побагровел. Пунцовая волна медленно поднималась к щекам, к бровям, заливала лоб.

Григорьев смотрел в рюмку и молчал.