Кошмар в августе
Шрифт:
— А о чем ты думаешь? — с трудом сдерживая раздражение, спросила Паэгле. — Повторю в сотый раз: ничем секретным я не занимаюсь. И мне действительно непонятно, что именно могло заинтересовать Пантелеева или ту же самую Шувалову. Она вообще не от мира сего. Звезд с неба не хватает, никуда не лезет... Ну ладно, Пантелеев такое предложил — он по жизни говнюк, но Маринка! Говорю тебе, она просто ненормальная.
С последним утверждением трудно было спорить.
— Однако ты не станешь отрицать, что Пантелеев теоретически все-таки мог хотеть получить твои записи?
—
— Включит в свою диссертацию, например. Присвоит себе твои наработки.
Юлька невесело рассмеялась.
— Если бы ты знала, какую чушь несешь.
— Но ты же не думаешь, что все это я придумала?
Паэгле молча пожала плечами.
— Ладно. — Даша побарабанила пальцами по столу. — Скажи, у тебя есть сейф?
— Сейф? Да, а что?
— А где он?
— В моем кабинете.
— Ты можешь мне его показать?
Юлька прищурила глаз:
— Показать сейф или его содержимое?
— Содержимое.
Паэгле думала недолго:
— Пошли.
Они прошли в кабинет, Юлька отодвинула фотографию Антона и набрала шифр. Небольшой сейф распахнулся абсолютно бесшумно.
Демонстративно сев в кресло, Паэгле сделала широкий жест:
— Прошу.
Стараясь, чтобы ее действия все-таки не слишком походили на обыск, Даша подошла поближе и заглянула внутрь. На двух стальных полках лежали две пачки денег — в российской и иностранной валюте, пара коробочек, несколько конвертов и темно-коричневая кожаная папка.
— Я могу посмотреть, что хранится в этой папке?
— Пожалуйста. Все что угодно. Только постарайся ничего не потерять, не помять и не порвать.
— Ну не такой уж я варвар.
Получив разрешение, Даша аккуратно разложила на столе содержимое таинственной папки. Какие-то графики, диаграммы, нечто похожее на рецепты...
— Юль, ты не могла бы мне объяснить...
— Что именно?
— Вот, например, график... Это что?
Последовал долгий пространный рассказ об изменении содержания чего-то там в крови, моче и других жидкостях организма.
Какое-то время Даша понимающе кивала головой, но затем не выдержала:
— А вообще это важно?
— Для кого?
— Да хоть для кого-нибудь.
— В принципе, да. Как минимум для двоих человек: самого пациента и его врача. Но это уже в прошлом.
— А зачем тогда хранишь?
— Как — зачем? Зачем хранят результаты исследований?
Даша мотнула головой:
— Нет, мне интересно, почему ты храпишь именно эти результаты? Они что, самые удачные?
Лицо бывшей одноклассницы отразило какую-то сложную игру. В нем читались и досада, и ухмылка одновременно.
— Я бы так не сказала... Скорее наоборот. Самые неудачные.
— Тогда зачем они тебе нужны?
— Вот именно затем и нужны.
— Работа над ошибками?
— Что-то в этом роде.
Даша размышляла.
— Значит, ты можешь это показать всем?
— Выкладки — да, но сам документ — нет.
— Почему?
— Потому что это личная информация о пациенте, я под суд могу пойти за ее разглашение. Вот если он сам захочет, то пожалуйста. Только это никому не надо.
— Ты уверена? — Даша пыталась отыскать в тексте фамилии. — Может, именно это и нужно. Может, на основании этих диаграмм можно сделать какой-то вывод об эффективности лекарства или лечения?
— Рыжая, — голос звучал снисходительно, — нельзя писать тайную научную работу, основываясь на открытых результатах исследования в собственном институте, это просто смешно.
— Но Шуваловой зачем-то нужна была именно эта папка.
— Ну не знаю, зачем она ей понадобилась! — Юлька стукнула ладонью по столу. — Не знаю!
Даша рассеянно перебирала бумажки:
— А это что, рецепты?
— График приема лекарств пациентом.
— Может быть, он секретный?
— Только в том случае, если пациент не хочет, чтобы окружающие знали о его заболевании. Поэтому и храню это в сейфе. Сами исследования никакой тайны не представляют и могут быть продемонстрированы кому угодно: суду, врачебной комиссии, — но только без имен.
— А мне ты можешь назвать имена этих людей?
Паэгле посмотрела на нее как на сумасшедшую.
— Разумеется, нет. С какой стати?
— Может быть, дело именно в этих людях?
— Очень даже может быть.
— Юля, я могу с ними встретиться?
— Кажется, на этот вопрос я тебе уже отвечала.
— Ты не поняла. Ты им позвонишь и все расскажешь, а они пусть сами решают, как им...
— Я не стану этого делать.
— Но почему? Ты же ничем не рискуешь, никого не подставляешь. — Даша призвала на помощь все свое красноречие. — А вдруг кому-то из них угрожает опасность? Тебе не кажется, что человек должен сам решить, как ему поступить?
— Нет, не кажется.
— Но почему?
— Потому что я могу потерять доверие своих пациентов. Я не имела права даже издали показывать тебе эти документы. И сделала это по одной простой причине: чтобы ты не думала, будто я в своем сейфе храню наркотики или чертежи атомной бомбы. Все, библиотека закрывается. — Юлька встала и, внимательно осмотрев каждую бумажку, убрала все обратно в папку.
Даша чуть не плакала. Паэгле — такой умный человек, а одного понять не может: вполне возможно, в этой папке заложена бомба, и если не предпринять меры предосторожности, случится непоправимое.
— Юль, ну я прошу тебя...
— Рыжая! — оборвала Юлька. — Я тебя для чего нанимала?
Даша нахмурила лоб.
— М-м-м...
— Я тебе напомню: найти человека, который отравил моих рыб. А ты чем занята?
— Именно этим и занята! Я почти уверена, что их смерть либо связана с твоей научной работой, либо...
— Либо что?
— Юль, да какая, к черту, разница, кто твоих рыб пришил? — Накопившееся раздражение вдруг полезло наружу. — Кому они нужны? В лучшем случае это была домработница, а в худшем — тот, кто хотел залезть к тебе в сейф.