Кошмарная клиника
Шрифт:
Волонтеры шли все дальше и дальше, и Клаус с Солнышком шагали вместе с ними, но с каждым ха-ха-ха, хи-хи-хи все больше падали духом. Они следовали за волонтерами по лестницам, вверх и вниз, видели множество запутанных схем на стенках, динамиков и больных, но нигде не было видно их сестры. Они посетили палату 201 и попели Ионе Мэпплу, страдавшему морской болезнью; в палате 714 подарили шарик Чарли Эндерсону, с которым произошел несчастный случай; навестили
— Сиюн, — шепнула Солнышко, когда волонтеры стали подниматься по еще одной лестнице. Она имела в виду что-то вроде «Мы все утро бродим по больнице, но ни на шаг не продвинулись в спасении нашей сестры». И Клаус мрачно кивнул в ответ.
— Да, знаю, — сказал он, — но ведь волонтеры непременно посетят всех больных до единого. И в конце концов мы найдем Вайолет.
— Внимание! Внимание! — раздался голос, и члены Г.П.В. бросили петь и собрались вокруг ближайшего динамика, чтобы послушать, что скажет Маттатиас. — Внимание! — повторил Маттатиас. — Сегодня важнейший день в истории этой больницы. Ровно через час один из врачей произведет первую в мире краниоэктомию девочке. Мы все надеемся, что эта очень опасная операция пройдет с успехом. На этом все.
— Вайолет, — пробормотала Солнышко.
— Я тоже так думаю, — сказал Клаус. — Мне не нравится название операции. «Кранио» значит «череп», а «эктомия» — медицинский термин, означающий, что кому-то что-то отрезают.
— Обезглав? — с ужасом прошептала Солнышко, Она хотела сказать «Думаешь, они собираются отрезать Вайолет голову?»
— Не знаю, — Клаус вздрогнул. — Но больше мы не можем ходить с поющими волонтерами. Надо срочно найти Вайолет.
— О'кей! — крикнул один из волонтеров, справившись со списком. — Следующая пациентка Эмма Бовари, палата две тысячи шестьсот одиннадцать. У нее пищевое отравление, так что ей особенно полезно жизнерадостное настроение.
— Простите, брат, — обратился к нему Клаус, с большой неохотой применяя слово «брат» по отношению к человеку, которого едва знал. — Я хотел узнать, нельзя ли мне на время получить ваш список больных.
— Пожалуйста, — отозвался волонтер. — Да мне и неохота читать про всех пациентов — уж очень тоскливо делается. Лучше шарики держать. — И он с жизнерадостной улыбкой протянул Клаусу длинный список и забрал у него воздушный шарик в виде сердца. В это время бородач перешел к следующему куплету:
Поем для ветерана, что корь подхватил,Поем для девицы, лежащей в бреду,И для больных чумой споемСебе же на беду.Теперь лицо у Клауса оставалось открытым, поэтому, чтобы просмотреть список, ему пришлось спрятаться за шар, который держала Солнышко.
— Тут сотни больных, — сказал он тихонько сестре, — и список составлен не в алфавитном порядке, а по палатам. Прямо тут, в коридоре, все их не прочесть. Да еще надо лицо прятать за одним шариком.
— Дамаджат, — Солнышко показала куда-то дальше по коридору. Под этим словом она разумела что-то вроде «Давай спрячемся вон в той кладовой». И в самом деле, в конце коридора, на некотором расстоянии от двух остановившихся поболтать врачей, под одной из запутанных схем виднелась дверь с надписью «Кладовая».
В тот момент, когда члены Г.П.В. приступили к припеву, направляясь к палате, где лежала Эмма Бовари, Клаус и Солнышко отделились от волонтеров и с осторожностью двинулись в сторону кладовой, старательно прикрывая свои лица одним воздушным шариком. К счастью, врачи так увлеченно обсуждали какое-то спортивное событие, виденное ими по тёлевизору, что не обратили внимания на двух преступников, обвиняемых в убийстве, которые крались по коридору их больницы. И когда волонтеры затянули
Тра-ла-ла, все трын-трава!Уйдет болезнь, конечно.Возьми, хи-хи! Возьми, ха-ха!Воздушное сердечко,Клаус и Солнышко незаметно проскочили в кладовую.
Подобно церковному колоколу, гробу и бочонку с растаявшим шоколадом, кладовая — не самое удобное место для того, чтобы спрятаться, и данная кладовая не была исключением. Младшие Бодлеры очутились в маленькой тесной комнатке, освещенной мигающей лампочкой, одиноко свисавшей с потолка. На одной стене висели на крючках белые халаты, на противоположной имелась ржавая раковина, над которой можно было вымыть руки перед осмотром пациента. Остальное пространство заполняли огромные жестянки с супом-алфавитом, даваемым пациентам на ланч, а также небольшие коробки с резиновыми полосами, назначения которых дети не знали.
— Так, — сказал Клаус, — не очень уютно, но, по крайней мере, тут нас никто не обнаружит.
— Пеш, — выпалила Солнышко, имея в виду что-то вроде «Во всяком случае, пока кому-то не понадобятся резиновые бинты, суп-алфавит, белые халаты или чистые руки».
— Ну, будем одним глазом поглядывать на дверь, — сказал Клаус, — а другим — на список. Он очень длинный, но все-таки сейчас у нас есть кой-какое время и мы успеем найти имя Вайолет.
— Верно, — одобрила Солнышко.
Клаус положил список на одну из жестянок с супом и торопливо начал перелистывать страницы. Как он уже заметил, фамилии стояли не в алфавитном порядке, а по отделениям, так что детям пришлось изучать каждую страницу в надежде заметить имя «Вайолет Бодлер» в списке всех больных. Однако, после того как они просмотрели список под заголовком Отделение Больного Горла и внимательно изучили имена в Отделении Сломанных Шей, прочесали весь список больных, находящихся в Отделении Заразной Сыпи, Клаусу и Солнышку показалось, что они попали в Отделение Упавших Духом, ибо нигде им не попалось имени Вайолет. При свете мигающей лампочки двое Бодлеров лихорадочно листали страницу за страницей, но не находили ничего, что помогло бы им определить, где спрятана сестра.
— Ее здесь нет, — заключил Клаус, откладывая последнюю страницу Отделения Пневмонии. — В списке нет ее имени. Как же отыскать ее в этой огромной больнице, когда нам неизвестно, в какой она палате?
— Псевдоним, — подсказала Солнышко, желая сказать «Может быть, она записана под другим именем?»
— Правильно, — согласился Клаус и снова взглянул на список. — Ведь у Маттатиаса настоящее имя Граф Олаф. Может, он придумал и для Вайолет новое имя, чтобы мы не могли ее освободить. Но где тут настоящая Вайолет? Она может быть кем угодно, от Михаила Булгакова до Харуки Мураками. Что нам делать? Где-то тут, в больнице, готовятся делать абсолютно ненужную операцию нашей сестре, а мы…
Клауса прервал трескучий смех, раздавшийся над головой у Бодлеров. Они подняли глаза и увидали на потолке квадратный динамик.
— Внимание! — сказал, отсмеявшись, Маттатиас. — Доктор Флакутоно, пожалуйста, явитесь в Хирургическое Отделение для подготовки к краниоэктомии.
— флакутоно! — повторила Солнышко.
— Да, я тоже вспомнил это имя, — проговорил Клаус. — Этим фальшивым именем пользовался один из сообщников Графа Олафа, когда мы жили в Полтривилле.
— Тайофрек! — с отчаянием произнесла Солнышко. Она хотела сказать «Вайолет грозит серьезная опасность, надо немедленно найти ее». Но Клаус не отозвался. Его глаза за стеклами очков были полузакрыты, как и всегда, когда он старался вспомнить что-то из прочитанного.