Кошмарная клиника
Шрифт:
— Держите их! — завопил крюкастый. — Они уйдут!
— От меня не уйдут! — пообещал Хэл и схватился за край каталки, когда она как раз достигла дверей. Каталка приостановилась, и на миг Солнышко оказалась лицом к лицу со стариком. Бабочки затрепетали в желудке у младшей из Бодлеров, когда она увидела сердитый взгляд сквозь крошечные очки. В отличие от олафовских пособников, Хэл, конечно, не был злым человеком. Просто он очень любил Хранилище Документов и поэтому пытался задержать тех, кто, по его мнению, поджег Хранилище. Солнышко огорчило то, что он считает ее злостным преступником, когда на самом деле она просто несчастливый ребенок. Но она понимала, что объяснять
— Простите, — сказала Солнышко Хэлу и слабо ему улыбнулась. Затем она приоткрыла рот и совсем легонько куснула Хэла за руку, чтобы он отпустил каталку, но при этом не пострадал.
— Ой! — сказал Хэл и отпустил каталку. — Девочка укусила меня! — объявил он.
— Вам больно? — спросила одна из медсестер.
— Нет, — ответил Хэл, — но я выпустил каталку. Они уже в дверях.
Каталка выкатилась в коридор. Веки у Вайолет задрожали, и она открыла глаза. Клаус управлял каталкой. Солнышко изо всех сил старалась не свалиться с нее. Дети покатили по коридорам Хирургического Отделения, объезжая попадавшихся навстречу удивленных врачей и других больничных служащих.
— Внимание! — раздался в динамиках голос Маттатиаса. — Говорит Маттатиас, Зав Человеческими Ресурсами! Убийцы и поджигатели Бодлеры сбежали на каталке. Схватить их немедленно! Пожар распространяется по всей больнице! Возможна эвакуация.
— Нориц! — выкрикнула Солнышко.
— Быстрее не могу! — крикнул Клаус. Он свесил ноги на одну сторону каталки, чтобы отталкиваться ими. — Вайолет, проснись, пожалуйста! Ты могла бы помочь.
— Я пы-та-юсь, — пробормотала Вайолет, щурясь на свет. После наркоза все вокруг казалось неотчетливым, расплывчатым, она почти не могла говорить, а тем более двигаться.
— Дверь! — выкрикнула Солнышко, показывая на выход из Хирургического Отделения. Клаус направил каталку туда и пронесся мимо раскормленного олафовского пособника — то ли мужчины, то ли женщины, который все еще стоял в одежде поддельного охранника. С диким ревом он кинулся вдогонку громадными неуклюжими шагами, в то время как каталка приближалась к небольшой Группе Поющих Волонтеров. Бородач, наигрывавший что-то очень знакомое на гитаре, поднял голову и увидел пролетавшую мимо каталку.
— Наверно, это и есть убийцы, про которых говорил Маттатиас! — крикнул он. — А ну-ка, давайте поможем охраннику поймать их!
— С удовольствием, — отозвался другой волонтер. — А то мне, по правде говоря, немного надоела наша песня.
В тот момент, когда волонтеры присоединились к раскормленному детине, Клаус направил каталку за угол.
— Проснись! — умолял Клаус старшую сестру, которая осматривалась вокруг с ошеломленным видом. — Ну пожалуйста, Вайолет.
— Вниз! — Солнышко показала рукой на лестницу.
Клаус повернул каталку туда, и она заскакала вниз со ступеньки на ступеньку. Езда была быстрая и ненадежная и напомнила детям о том, как они съезжали по перилам дома 667 на Мрачном Проспекте или как столкнулись с автомобилем мистера По, когда жили с Дядей Монти. На одном из лестничных поворотов Клаус заскреб ногами по полу, чтобы затормозить, и нагнулся поближе к стене, вглядываясь в одну из запутанных схем больничного здания.
— Я соображаю, заезжать нам в дверь, на которой висит табличка «Отделение Заразной Сыпи», или продолжать спуск.
— Длин! — вскрикнула Солнышко, желая сказать «Мы не можем продолжать спуск — смотри!»
Клаус посмотрел, и даже Вайолет, с трудом сосредоточив взгляд, посмотрела вниз, куда показывала Солнышко. Там, ниже следующей площадки, колыхалось оранжевое зарево, как будто оттуда, из подвала больницы, вставало солнце, а вверх уже вились струйки черного дыма, похожие на щупальца какого-то призрачного существа. Именно такое зловещее зрелище преследовало Бодлеров во сне с того рокового дня на пляже, с которого начались все их беды. Трое детей в оцепенении глядели на оранжевое зарево и черные щупальца и размышляли обо всем, что они утратили именно из-за того, на что смотрели.
— Пожар, — слабым голосом пробормотала Вайолет.
— Да, — ответил Клаус. — Он ползет вверх по лестнице. Придется повернуть назад.
Сверху до Бодлеров донесся рев толстяка и голос бородатого волонтера:
— Мы вам поможем их поймать. Идите вперед, сэр… или мадам? Не разберу.
— Нельзя, — сказала Солнышко.
— Да, знаю, — ответил Клаус. — Нельзя подняться наверх, и нельзя спуститься вниз. Остается идти в Отделение Заразной Сыпи.
Приняв такое опрометчивое, стремительное, как высыпание сыпи, решение, Клаус завернул каталку и вкатил ее в дверь, как раз когда в динамике зазвучал голос Маттатиаса.
— Говорит Маттатиас, Зав Человеческими Ресурсами, — заговорил он торопливо. — Все помощники Доктора Флакутоно продолжают искать детей! Все остальные собираются перед зданием больницы. Либо мы поймаем убийц, когда они попробуют выбраться из здания, либо они сгорят дотла!
Дети въехали в Отделение Заразной Сыпи и увидели, что Маттатиас прав. Каталка мчалась по коридору, в конце которого виднелось еще одно оранжевое зарево. Позади себя дети опять услышали рев, это раскормленный громадина ковылял вниз по лестнице. Дети попали в ловушку — они застряли в середине коридора, который вел либо к гибели в огне, либо в лапы Олафа. Клаус спустил ноги и остановил каталку.
— Надо спрятаться, — сказал он, спрыгивая на пол. — Дольше разъезжать становится слишком опасно.
— Где? — спросила Солнышко, когда Клаус снял ее с каталки.
— Где-нибудь поблизости, — ответил он, беря Вайолет за руку. — Наркоз отходит медленно, Вайолет далеко не пройти.
— Я… попробую, — пробормотала Вайолет и, пошатываясь, сошла с каталки, опираясь на Клауса.
Оглядевшись, дети увидели на ближайшей двери табличку «Кладовая».
— Глейноп? — спросила Солнышко.
— Придется, — с сомнением ответил Клаус и открыл дверь одной рукой, так как другой поддерживал Вайолет. — Не знаю уж, что там делать, но, по крайней мере, укроемся на несколько минут.
Клаус с Солнышком помогли старшей сестре войти туда, после чего заперли дверь изнутри. Если не считать небольшого окошка в углу, кладовая выглядела точно так же, как та, где Клаус и Солнышко расшифровывали анаграмму в списке больных. Помещение было небольшое, с потолка свисала одна тусклая лампочка, на крючках висели белые халаты, имелась ржавая раковина, стояли большие жестяные банки с супом-алфавитом и небольшие коробки с резиновыми бинтами. Но на этот раз все эти запасы не казались младшим Бодлерам средствами для разгадывания анаграмм или для перевоплощения в профессиональных медиков. Клаус и Солнышко смотрели то на все эти предметы, то на свою старшую сестру и с чувством облегчения замечали, что лицо у Вайолет уже не такое бледное и глаза более осмысленные, и это были добрые признаки. Однако старшей из Бодлеров требовалось как можно скорее окончательно прийти в себя, так как предметы, заполнявшие кладовую, все меньше походили на больничные запасы и все больше на изобретательские материалы.