Космическая одиссея Инессы Журавлевой
Шрифт:
— Ткань не настолько живая, — усмехнулся Ардэн и уверенно вцепился мне в руку. — Готова? Идем.
Руку я отняла, глазками сердито похлопала, показывая всем видом, где видали мы таких хватких гуманоидов.
— Ты же хотела информацию, — искушающе протянул Дима.
— Кстати, об информации. На фига Рому забанил? — Ардэна перекосило от усиленной работы мысли. — Как вы мне надоели, непонятливые мои, — вздохнула я. — Зачем его заблокировал?
— Спешил, — пожал плечами командир. — Весь запрос закрыл разом. Могу тебе лучше системы все рассказать.
— И показать, — криво усмехнулась
— Даже дать пощупать, — осклабился еще один озабоченный извращенец.
— Накося, выкуси, — фыркнула я и ушла на кресло. — Я дама почти замужняя, чужих пушек не трогаю, дальнобойность не проверяю, калибр не разглядываю. Катитесь, дяденька, колбаской по малой Спасской, — козырнула я маминой любимой фразой и независимо посмотрела на Ардэна.
— Ничего не понял из того, что ты сказала, но договор есть договор. Так что, вперед на ужин. Живо! — рявкнул Дима, и я подскочила на месте с перепугу.
И только я собиралась выдать какую-нибудь гадость в ответ, как Ардэн замер и поднял руку, указывая молчать. Я чуть не лопнула от желания выдать заковыристую тираду о зарвавшихся инопланетянах.
— Сейчас буду, — отчеканил Дима и ушел без всяких объяснений, оставив меня сопеть и пыхтеть от несказанной вслух гадости.
Оставшись в одиночестве, я оглядела весь бардак на кровати, вздохнула и попыталась снять платье. Но не тут-то было. Умная шмотка опять запаниковала и прилипла так сильно, что я еле могла вдохнуть.
— Да буду я тебя носить, — сипела я. — Буду! Но надо же и остальное перемерить, отлипни, херовский шелк, ы-ы-ы.
Платье не отлипло. Я скривилась и захныкала в полном бессилии. Это как так? Целая гора обновок, а меня первая попавшаяся не отпускает. Платье! Не отпускает! Да у кого мозгов на такое извращение хватило?! На мгновение представила, что отныне буду носить только это, и тут же почувствовала приближение инфаркта миокарды. Это ж какой обломище, у-у-у… А вещей сколько других пропадает… Нет, я на это не подписывалась!
— Ладно, попробуем лаской, — вслух решила я.
Попробовала расслабиться и подумать о чем-то приятном. Тут же вспомнился спайлер…
…Вот я тянусь к застежке комбинезона, пытаюсь расстегнуть ее, но рука Ромы накрывает мою, отрывает от злосчастной мешковины и подносит мою ладонь к его губам, нежно коснувшимся кожи. Мой тихий вздох нарушает тишину «автомобиля», а губы скользят дальше, целуют запястье, щекочут дыханием, и я уже не вздыхаю. Первый стон, едва слышный срывается с моих губ и тонет в поцелуе тягучем и сладком, как мед. И в который раз у меня мелькает мысль, кто же научил его так целовать, что перехватывает дыхание, и оно переходит во всхлип.
Кресло вдруг оказывается в горизонтальном положении, но я не замечаю этого, как не замечаю, что комбинезон уже ползет вниз с моих плеч, и ткань сменяют губы, покрывающие легкими поцелуями шею, плечи… Рома спускается ниже, и я уже не могу думать, потому что его губы и язык творят нечто невообразимое с моей грудью. Это так потрясающе, что, кажется, я готова взорваться фейерверком прямо сейчас, только от одной этой ласки.
И взрываюсь вскоре, когда комбинезон оказывается полностью снят, и проворные мужские пальцы начинают вырисовывать узоры на внутренней стороне моих бедер, подбираясь
— Рома… — задыхаюсь я и двигаю бедрами ему навстречу, моля скорей погасить разгорающийся пожар моего жаждущего лона.
Синеглазый мужчина смеется, и теперь узоры сходятся все ближе, приближаясь к источнику моего желания, уже заполненного влагой. Мгновение, и я выгибаюсь дугой от первой вспышки острого удовольствия, пронзившего, кажется, каждую клетку моего пылающего тела. Я распахиваю глаза и ловлю восхищенный взгляд голодный синих глаз.
— Рома, — шепчу я, и он вновь захватывает в плен мои губы, терзая их, выпивая каждый стон и каждый вскрик. — Рома, Ромочка…
Его дыхание рваное, он уже сам начинает постанывать от возбуждения. Я слышу его жаркий шепот, но не разбираю слов, потому что сейчас все неважно. Есть только он, я и то, что рождается между нами, наша страсть, наше желание и что-то намного большее, что я ощущаю почти физически.
Когда исчезает его комбинезон, я тоже не замечаю, как не могу вспомнить, сам ли он его снял, или я помогала. Но тело моего мужчины манит прикоснуться к нему, и я приподнимаюсь, чтобы вынудить его лечь на неширокое ложе, образовавшееся из двух разложенных кресел. Мои пальчики вырисовывают вензеля ноготками на широкой мускулистой груди. Рома откидывает голову, его губы приоткрываются, и я слышу лучшую музыку на свете — стон мужчины, рожденный моими ласками. Мои губы порхают по его телу, оставляя влажный след, и я с улыбкой смотрю, как подрагивает его живот, когда я спускаюсь все ниже. И его естество, налитое силой и желанием, тоже подрагивает, словно в нетерпении. Я целую шелковистую головку, размазываю пальчиком каплю смазки, прозрачной жемчужинкой застывшую на возбужденной плоти, и тихо смеюсь, когда синие глаза распахиваются и с мольбой смотрят на меня. Мне так хочется подразнить его, но времени до невозможности мало, а спайлер уже близко от нашего корабля.
И тогда я перекидываю ногу через бедро. Закаменевший напряженный член, оказывается накрытым лепестками моего лона, и я скольжу по всей его длине, закрыв глаза, кусая губы от мучительного удовольствия, вновь настигающего меня.
— Инна, — выдыхает Рома. — Инна…
— Да! — вскрикиваю я и ускоряю свое скольжение.
Его пальцы впиваются мне в бедра, и мой мужчина вновь ловит отголоски страсти на моем лице. Но, уже подойдя к самой грани, я приподнимаюсь и позволяю Роме заполнить меня до предела. Наши стоны сливаются. Рома вонзается в меня снова и снова, я почти не двигаюсь, поглощенная нарастающей лавиной, несущейся на меня. Я уже лежу на груди мужчины, ловлю его губы, пью его рваное дыхание, смешанное с хриплыми стонами.
— Милый, — шепчу я ему в приоткрытые губы. — Родной… Рома-а-а, — крик разрывает грудь, когда он переворачивается, подминая меня под себя, заполняя меня собой в последний раз, потому что громкий протяжный мужской стон сливается с моим криком, переплетается и уносит нас куда-то далеко, откуда так не хочется возвращаться…
— Ох, — хрипло вздохнула я и вздрогнула, почувствовав напористые, но такие приятные руки на своих плечах.
Руки скользнули по спине вниз, легли на бедра, и уверенные губы коснулись основания моей шеи…