Космическая одиссея Инессы Журавлевой
Шрифт:
— Дима! — вскрикнула я и дернулась в сторону, только сейчас осознав, что платье уже лежит на полу у моих ног.
Поняла я это, потому что чуть не запуталась в нем и полетела вниз носом. Ардэн перехватил меня и дернул вверх. Я вновь влетела ему в объятья. Димино лицо оказалось неожиданно очень близко, парализуя пронзительным испытующим взглядом.
— Мне нужно узнать, — тихо произнес он и смял мои губы, по-хозяйски уверенным поцелуем, больше напористым, чем страстным.
И это было подобно разорвавшейся бомбе в моей голове. Предательский стон оповестил наглеца, что мне нравится происходящее, и тогда на помощь мне явилась гордость. Я уперлась в твердую грудь ладонями и напряглась, вырываясь из плена умелых губ командира «Гордости Аттарии». Он тут же вновь перехватил меня, положил руку на затылок, не давая увернуться, и заглянул в глаза. Я вздрогнула, глядя на сужающиеся и вытягивающиеся в вертикальные черточки зрачки. Радужка Димы из шоколадной стала желтовато-карей.
— Дим, твои глаза, — хрипло прошептала я.
— Что видишь? — тон мужчины стал неожиданно требовательным.
— Радужка посветлела и зрачки…
— Что зрачки?
— Вертикальные, мли-и-ин…
Дима тут же выпустил меня из рук и отшатнулся, спеша к зеркалу. Некоторое время он рассматривал себя, что-то бурча на непонятном языке, который чип в моей голове не распознал. Но по интонации это более всего походило на «охренеть», с чем я не могла не согласиться. После обернулся и, чеканя шаг, подошел ко мне, вновь вцепившись мне в руку.
— Идем, — коротко велел он.
— Хрен те в обе руки, — машинально нахамила я, опять рассматривая его глаза. — Я тебя боюсь.
Дима открыл рот, чтобы что-то сказать, но опять замер, прислушиваясь к неслышному мне голосу.
— Ты издеваешься? — рыкнул он, и глаза стремительно потемнели, становясь обычными. — Иду!
И он опять ушел, ничего не сказав, но уже от дверей каюты бросил на меня странный взгляд. Я некоторое время пялилась ему вслед, затем почесала в затылке и все-таки глубокомысленно изрекла:
— Ни фига себе за хлебушком сходила…
Следующий час, по моим внутренним часам, не заслуживавшим доверия, как и внутренний компас, меня никто не беспокоил. За это время я успела осторожно отнести на кровать бирюзовое платье, сделав вывод, что умная шмотка отреагировала на мои воспоминания о поездке от площади Раздора до «Гордости Аттарии» и сама меня раздела. Но данный вывод повлек за собой следующий. Так это что, подумай я где-то о чем-то подобном, и все? Здравствуй самый жуткий кошмар: голая Инна в комнате полной народа? Пожалуй, не буду я злоупотреблять его ноской.
После этого я закинулась алкогольной пилюлькой, чтобы стресс снять, и взялась за дальнейшую примерку. Теперь гораздо спокойней, и даже с опаской. Кто его знает, что мы еще такого экзотического накупили с моим синеглазиком — того гляди, еще на что-нибудь нарвешься. Но остальная одежда оказалась нормальной тупой одеждой, то есть послушной и неприхотливой. Мне еще не хватало с каждой тряпкой сюсюкать, чтобы не задеть ее тонкую душевную организацию.
Когда в третий раз объявился Дима, я уже сидела в своем родном спортивном костюме, веселая на две пилюли, и совершенно… беззаботная.
— О, Димон! — жизнерадостно восхитилась я. — Заходи, брат! Присаживайся, — я указала широким жестом на всю каюту, — Рассказывай, как ты докатился до жизни такой.
Ардэн замер у входа, он явно опешил от столь радушного приема, и теперь подозрительно смотрел на меня.
— Ну, иди-иди сюда, морда инопланетянская, — поманила я его к себе пальцем. — Цыпа-цыпа, ик, о-ой. Чего-то пилюльки у вас такие крепкие. Разбавлять надо, дружочек, разбавлять. А лучше закусывать, да-а, ик, о-ой.
Он подошел и склонился ко мне так близко, что я щелкнула его по носу. Дима не обиделся, но по руке мне шлепнул. Тогда обиделась я.
— А ты кто такой, морда твоя гуманоидная, чтобы являться в чужой дом, лапать чужую бабу, а потом еще и драться? Ну, Ди-има-а, разочаровал ты меня, ой, разоча… ик, о-ой… вал. Че-орт, — тяжело вздохнула я.
— Ты пьяна, — обличил меня Ардэн.
— И че? — я раскинула руки. — Восемнадцать уже давно, как ту-ту-у, — я помахала умчавшимся годам ручкой и горестно вздохнула. — Совсем старая я стала, э-эх, чтоб ты понимал Дмитриал Батькович.
— Дмиртаилиан, — машинально поправил командир.
— Один хрен, нерусь, — махнула я на него рукой и подперла щеку ладошкой. — А дома меня уже, наверное, полиция с волонтерами и собакой ищут. А я тут, с тобой. Мамка плакать будет, — я всхлипнула, и Дима неожиданно сел рядом и положил мне руку на плечо.
— Когда домой вернемся, пошлем твоим родным известие, что ты живая, — пообещал он.
— А меня домой? — спросила я, шмыгнув носом.
— Нет! — резко ответил Ардэн.
Затем закрыл мне рот рукой и встал, потянув меня с нашей с Ромкой кровати. Я возмущенно замычала, рыпнулась, но вышло вяло и даже меня не впечатлило.
— Забираю к себе, — отчеканил командир.
Мое мнение было противоположным, совершенно, потому я все-таки пнула его, потом еще раз. Потом ущипнула за бедро и вцепилась зубами в палец.
— Инна! — зарычал на меня Ардэн, но я его палец из клыков не выпустила, только еще сильней сжала челюсти.
— Положи, где взял, — потребовала я с набитым ртом.
— С-сис-с-стема, внимание-с-с-с, — шипел и кривился этот гад ядовитый. — Тонизирующ-щ-щий напиток. Ин-н-на, отпус-сти.
— Нет, — гордо ответила я, и потеряла добычу. Ардэн вероломно спрятал погрызанную конечность подальше от меня.
Я обиженно клацнула зубами и зевнула. Две пилюльки много, совсем развезло. Надо поэкспериментировать с дозами.
— Тонизирующий напиток, тайлар командир Ардэн, — ответила вежливая Система.
— Система, тайлари Инессе больше алкоголя не давать, ни в каком виде! — рявкнул суровый Дима.
— Приказ понятен, тайлар командир Ардэн, — без боя сдалась адская машинка, а я возмутилась:
— Ну, ты и свинья, Димасик, я всегда это знала. Что значит…
— Пей, — сунули к моему рту стакан с зеленоватой жидкостью.