Космическая странность
Шрифт:
Всё, готово. По моим щекам заструились слезы. Плача, меня утешало только одно: что Димка, наверное, совсем не мучался и только успел испугаться.
Кристо напрягся.
— Часто случаются такие пожары? — спросил он, крайне заинтересованно.
— Нет, — всхлипнула в ответ я. — Так может гореть только одно, очень редкое, вещество, не помню, как оно называется. Вадькиного отца затаскали по всяким допросам, выясняли, где он это вещество раздобыл, даже держали под арестом. А он сам ничего не понял! Потом решили, что кто-то другой спрятал эту дрянь под баней, и закрыли дело.
Кристо быстро поднялся с дивана. Он был очень возбужден.
— Спасибо, Дина. Отдыхай, извини за этот разговор. Я приду снова позже.
По щелчку его пальцев из стены выехал столик с белой коробкой.
— Ты еще некоторое время побудешь с нами, поэтому прошу тебя: поешь. Это съедобно и не должно показаться противным, — торопливо сказал он, и, уже на ходу, спросил: — С уборной ты разобралась?
— Нет, — мрачно ответила я.
Меня просто интересовало, как он станет рассказывать про пользование туалетом: какими словами и с каким выражением лица?
Он задержался, хлопнул ладонью по стене и в открывшейся ванной комнате все спокойно и доходчиво объяснил. Потом ушел. Ситуация смутила только меня. Сама бы могла догадаться.
Я открыла коробку. В ней была прозрачная бутылка, похоже, с водой, и глубокая тарелка с какой-то желтой массой. К тарелке прилагался шпатель, очевидно, долженствующий заменить ложку. Я с помощью шпателя попробовала на вкус содержимое тарелки, раз уж меня так вежливо попросили, и тут же ощутила зверский голод. Это неопознанное, по вкусу напоминающее мамалыгу, с кисло-сладкими жевательными включениями, я слопала за минуту.
Ну, не противно.
А дальше что?
— Эй! — крикнула я в стену. — Хоть фильмец какой покажите! У вас тут как в могиле!
Никто не отозвался. Я уже начала соображать, как самой себя развлечь, но вдруг свет стал тусклым, и на небольшом участке стены передо мной появилась картинка. Движущийся пейзаж. Меня поняли! Хоть так…
Довольно долго я старательно пялилась на фантастические виды, но потом мои мозги сдались. Попросив выключить трансляцию, я не получила ответа.
Ну, ладно. Я отправилась в ванную и попробовала помыться. Сделать это в привычной для меня процедуре оказалось невозможно: воды здесь не было. Стоя голышом в очерченной на полу окружности, я была сначала чем-то обрызгана, а потом обдута. М-да. Наощупь кожа и волосы казались чистыми. Я свалила кучей в нарисованном круге свои вещи, из которых не вылезала, по расчетам, уже двое земных суток: джинсы, блузку, белье, носки и кроссовки. Нажала ногой на круг. Никакой реакции. Спрошу потом у Кристо, как тут стирать.
В грязные шмотки влезать не хотелось, и я голышом вернулась в комнату, чтобы там выбрать одежду из того, что случайно удалось прихватить из дома.
Я стеснительная, да. Однако в тот момент ощущение, что за мной наблюдают, было уж очень ясным. И все же оно не заставило меня сжаться в комок, наоборот, я медлила. Пусть смотрят. И даже если земные женщины кажутся им противными — все равно. Они — инопланетяне, представители другого животного вида, их нечего стесняться, ведь в чужие каноны прекрасного я в любом случае не вписываюсь. Животные… Они друг друга не стесняются. Хотя, они и голыми-то не ходят. За исключением кошек породы сфинкс. Нет, у кошек породы сфинкс как раз выражение морд обычно такое, будто они стесняются. Всегда и всех. Пожалуй, оденусь.
Димкин спортивный костюм подойдет. Он чистый, но пахнет Димкой. Мне опять захотелось поплакать, когда я надела его легкую куртку, словно окунулась в надежные объятия брата. Мы никогда не обнимались. И — вот от чего хочется плакать! — уже никогда не обнимемся. Сейчас можно себе признаться: я его любила. Я ему завидовала, он был в чем-то лучше меня. Какая теперь разница, в чем… Мне больше не с кем себя сравнивать.
Так, хватит нюни пускать. Если мне скучно, я сама себя развлеку. В какую сторону от дивана уходил Кристо? Сюда.
Я хлопнула по стене, и ее часть растворилась.
Я вышла в коридор. В этот раз он показался мне коротким и не таким безразлично-чужим, как в прошлый, первый. Теперь и мне он был безразличен. Я шла, держась рукой за стену, и ожидая, что она может расступиться под ладонью. Странно. Должна же быть невесомость. А это не розыгрыш, вообще?
На розыгрыш не похоже — кому надо меня разыгрывать?
Реалити-шоу? Тогда бы Кристо не лез в душу, такие вещи запрещены.
Не розыгрыш и не шоу: для того и другого нужно было бы согласие родителей, я же несовершеннолетняя, а им точно не до развлечений.
Незаконный какой-нибудь эксперимент?
Мысль о незаконности того, что со мной делают, придала мне смелости, поскольку я, наивная, сразу почувствовала возможность «покачать права» и поскандалить, пригрозив пожаловаться компетентным органам, и дальше по коридору я двинулась наглее.
В одном месте стены мои пальцы провалились в пустоту, и ее участок размером с дверной проем стал прозрачным. Но не исчез совсем. Просто я могла видеть, что находится за стеной. Там был небольшой зал, посреди которого стояли три или четыре глубоких кресла, в которых развалились плотно запакованные в черные формы, похожие на Кристо субъекты. Сам Кристо тоже тут был, он разговаривал с ними стоя, а они, кажется, внимательно его слушали. Все-таки они люди. У них человеческие фигуры, и нет хвостов. Ростом — как нормальные земляне. По две руки и две ноги. На руках — по пять пальцев. Головы — не больше и не меньше наших. Лица — такие же, как у нас. И дышат они таким же воздухом! Кажется…
У меня вдруг заболела голова, причем очень сильно. Так, что я села на пол коридора, съехав по стене, потому что стоять больше не могла. Глаза мне заволокла золотистая колышущаяся сетка, а в ушах раздался гул. Между носом и горлом застряла непонятная горечь, захотелось то ли чихать, то ли кашлять. Что подхватило меня и понесло по коридору обратно, я даже не увидела, только вдруг почувствовала перемену: неожиданную свежесть и мягкость вокруг.
Боль стала проходить. Перед глазами теперь было просто темно, а в ушах бухало. Почему-то замерзли пальцы на руках и ногах. Меня держали за левое запястье, то, к которому была приклеена «этикетка», и на ее месте я не сразу ощутила слабое жжение. В глазах прояснялось. Я сидела на диване в «своей» комнате, вернее, валялась, как нечто с чем-то, а рядом со мной тощий инопланетянин в серебристом комбинезоне сосредоточенно рассматривал прибор, прикрепленный к моему запястью.
Вошел Кристо. Они перекинулись с тощим инопланетянином несколькими фразами на чужом языке, и тот, отцепив свой прибор, покинул комнату.
— Тебе нельзя долго находиться вне этого помещения, — сказал Кристо. — Ты не привыкла к нашему воздуху.
Окончательно не похоже на розыгрыш.
— А ты почему можешь долго находиться в моем воздухе? — угрюмо спросила я.
— Потому что добавляю себе в кровь вещества, нейтрализующие ваши примеси, и вещества, которых мне в вашем воздухе не хватает. Как ты себя чувствуешь?