Космические игры (сборник)

Лесников Василий Сергеевич

КОМАРОВ. Потому и говорю, что придется лететь. Мы сами себя загнали в угол.

ГАГАРИН. А если все ребята... Общий протест?

КОМАРОВ. Никто о нем не узнает. Когда ты отказывался от первого полета, тебя слушал Королев. А сейчас... Они, все равно, уговорят кого-нибудь рискнуть. Пообещаю манну небесную и все. И, если ему повезет, и все пройдет гладко, то мы с тобой навеки вечные окажемся в числе трусов и предателей интересов Родины. Ты хочешь такого исхода?

ГАГАРИН. Какой-то заколдованный круг.

КОМАРОВ. Вот

то-то и оно... Мы с тобой не уверенны в надежности разрабатываемой техники. Я так это задницей чувствую. Но как еще, если не самим полетом, это можно доказать этим дубам в номенклатурных креслах? Я не смогу жить, если вместо меня в полет уйдет другой и погибнет. Все-таки из всех лучшую подготовку имеем мы с тобой. Следовательно, и шансы выжить в аварийной ситуации у нас выше... Я надеюсь справиться, если произойдет что-то серьезное. И все! Не будем больше об этом. Нервы надо беречь. \Входит Беляев.\

БЕЛЯЕВ. Не помешал?

ГАГАРИН. Как раз вовремя.

БЕЛЯЕВ. Как вам, мужики, новый отец советской космонавтики? \Подает газету.\ Ты, Юра, замечаешь, как у нас изменилась тональность в пропаганде достижений в освоении космического пространства?

ГАГАРИН. Было естественное затишье. Не летали. Теперь вроде снова разворот идет. \Возвращает газету.\ Правда, я согласен с тем, что уж очень много говорят о заслугах Брежнева. А вот о конструкторах, наших ребятах ни одного слова нигде. Это плохо. Ведь основная работа была за ними.

КОМАРОВ. Нет. За парт-политработниками. Да и Брежнев впервые в своей жизни звание Героя Социалистического Труда получил за заслуги в освоении космоса. А в прошлом году ему уже второго Героя дали. Теперь уже за заслуги в Великой Отечественной войне. Через 20 лет. Такими темпами он всех перегонит. И Жукова, и Покрышкина, и Курчатова. Аппетит приходит во время еды.

ГАГАРИН. Не перегибаешь?...

КОМАРОВ. Разве могу сказать что-нибудь против Генерального Секретаря ЦК КПСС? Это раньше был всего лишь Первый, а теперь... \Гагарин снова взял газету. Посмотрел, бросил.\

ГАГАРИН. Чушь какая-то. Я бы перестрелял этих писак.

БЕЛЯЕВ. Но дружишь с ними.

ГАГАРИН. С кем дружу, те не пишут так.

БЕЛЯЕВ. Пишут. Умнее, но пишут. И тебе помогают выступать.

ГАГАРИН. А ты безгрешен? Кто тебя опекает во время поездок? Ты-то сам пробовал когда-нибудь отказаться от передовицы или другой статьи, которую ты и в глаза никогда не видел? Тебе подсовывают первую страничку или последнюю, упирают на сроки, на десятки разрешающих виз и готово. Попробуй отказаться. А потом читаешь, и плеваться хочется. Но вокруг все почему-то в восхищении, и невольно думаешь, что может быть так и надо.

КОМАРОВ. И мы грешны, батюшка, грешны. Только все основные силы на тебя брошены. Ты им больше нужен.

ГАГАРИН. Не замечал за вами зависти.

БЕЛЯЕВ. И правильно. Только не хочется нам с Володей, чтобы нас за Ванек держали. Да и ты, вроде, не дурак.

ГАГАРИН.

Можно поконкретнее.

БЕЛЯЕВ. Конечно можно. У нас давно зрело решение поговорить, наконец, друг с другом на чистоту. Ты не возражаешь?

ГАГАРИН. Нет, Павел Иванович. Только, наверное, раньше надо было. А сейчас как-то даже и непривычно... Мы действительно все изменились.

КОМАРОВ. Вот потому мне и надоело все это. Не хочу быть пешкой в чьих-то руках. Я сам только недавно понял, что ради престижа нас гоняли и сейчас гонят в космос... Тут вообще нет речи о науке... И тем более о повышении жизненного уровня трудящихся. Ничего пока мы народу не даем. Забираем, это точно, и огромные средства.

БЕЛЯЕВ. По зрелому рассуждению все гораздо проще. Нас купили и все. Купили с потрохами, а теперь требую расчета. Мы же как камикадзе – пожили и хватит. Если повезет, еще поживем. А нет – извините. За все заплачено.

ГАГАРИН. Но почему? Я не предлагал себя к купле-продаже.

КОМАРОВ. А тебя и не спрашивали. Тебе предлагали – ты брал. Молча брал, как должное. И это устраивало все стороны. Когда нужно было, мы все делались глухими и слепыми. Противно было временами, но со временем привыкли.

ГАГАРИН. А как же идеалы, Володя?

КОМАРОВ. Я тоже идеалист и тоже сижу в этом дерьме. Но вот парадокс. Чем выше поднимаешься, тем больше видишь, узнаешь и идеалы начинают тускнеть. Затем приходит время решать, что же делать дальше, как поступать? И прежние идеалы ох как больно начинают бить. И все по мозгам! По мозгам!

БЕЛЯЕВ. У честного человека, Юра, возникает слишком много вопросов. Ради чего? Какой ценой?

ГАГАРИН. И все-таки... Я понимаю, что по некоторым коммунистам тюрьма плачет. Леонид Ильич слишком добр и терпелив, но ведь… \Беляев с Комаровым переглянулись.\ И обобщать нельзя. Вы сгущаете краски. Не может вся страна испачкаться. Иначе... Нет! Я не могу этого представить.

БЕЛЯЕВ. Вот и давай разбираться спокойно, не торопясь, но справедливо. Так учили меня родители с детства.

КОМАРОВ. Я тоже пытаюсь, хотя и не пришел к окончательным выводам. Вот, например, меня в последнее время очень заинтересовали работы Ленина.

ГАГАРИН. Ленин? Сергей Павлович тоже об этом настойчиво говорил.

КОМАРОВ. Наверное, мы шли одной дорогой... Я увидел, как много непримиримого и даже жестокого проповедует Ленин.

БЕЛЯЕВ. Наверное, там корни нашей обездоленности и неуступчивости... Я раньше не верил в лагеря по перевоспитанию. А летом, по случаю, мне их показали и рассказали о них ребята из КГБ. Признаюсь, мне стало страшно. Они ведь думали, что я и так все знаю. Просто доказывали свою причастность к столь великим делам, а значит и к моему предполагаемому кругу элиты. Вот и добавляли новые подробности, детали. Вот только я не знал, что принадлежу к элите нашего общества, которой все дозволено. Ошиблись ребята.