Космические игры (сборник)
Шрифт:
ГАГАРИН. Я тоже слышал об этих лагерях. Но все-таки, нельзя вот так по одному...
БЕЛЯЕВ. Раскрой глаза, наконец. Или ты уже привык с легкостью отбрасывать лишнее, беспокоящее совесть? Так и друзей можно выбросить из собственной жизни.
ГАГАРИН. Да что вы, Павел Иванович! Чепуха какая!
БЕЛЯЕВ. Ладно. Мы все сейчас в особой ситуации. Или-или... Ты что, действительно не понял ничего?... Хорошо. Я скажу еще кое-что о себе... Но можем и твою линию проанализировать. Как хочешь.
ГАГАРИН. Конечно мою.
БЕЛЯЕВ. Ты не забываешь, что соврал на пресс-конференции,
ГАГАРИН. Мне удалось не сказать об этом напрямую. И потом, Сергей Павлович...
БЕЛЯЕВ. Мы сейчас не рассматриваем причины. В том же Сообщении ТАСС было, что космический корабль пилотировался космонавтом. В чем, скажи, была твоя пилотская функция? Ты же сидел как Стрелка, но обман был просто приятен... и выгоден многим. Ты чуть не угробился, когда несколько минут не было разделения с приборным отсеком, но в статьях об этом нигде не упоминается. Полный ажур, как впрочем, и во всех наших полетах... Мне продолжить?
ГАГАРИН. Да.
БЕЛЯЕВ. Хорошо. Поговорим о привилегиях. Ты полковник. Скоро пошлют на генерала, хотя должен быть капитаном по срокам. Ты заместитель Начальника Цента подготовки космонавтов по науке и испытаниям, командуешь учеными, даже докторами наук, инженерам, а сам еще даже не имеешь высшего образования.
ГАГАРИН. Осталось совсем немного.
БЕЛЯЕВ. Но и не так мало. Ты в должности два года. Получается как у царей. Только родился и уже полковник лейб-гвардейского полка и с орденом Анны на шее.
ГАГАРИН. Да не просил я никого об этом.
БЕЛЯЕВ. Знаем. И все-таки тебя назначили. Почему?
ГАГАРИН. А черт его знает. Не думал об этом. Хотел всегда оправдать доверие и все.
КОМАРОВ. Все-таки чуть-чуть ты хотел быть начальником.
БЕЛЯЕВ. Вот именно... Разработчики нашей системы рассчитывали просто. Они тебя выдвинули. Значить, ты им много должен и они могут держать тебя в своих руках. А ты в свою очередь, будешь очень, даже очень стараться, чтобы удержаться на вершине власти. Тоже будешь строить свою систему ниже. И особенно сильно будешь грызть других именно з-за отсутствия у тебя высшего образования. Будешь компенсировать его агрессивностью. Сюжет знаком и многократно проверен.
ГАГАРИН. Да на черта она сдалась мне это должность!?
БЕЛЯЕВ. А вот это могу понять я, Володя, другие летчики. Но сверху этого не понимают. И потому, похоже, проигрывают. Они до сих пор не могут понять, почем ты так стремишься помогать совсем незнакомым людям. Не понимают и потому еще больше боятся этой твоей деятельности. Никто не может предсказать, что ты выкопаешь в очередной раз, а главное как поступишь. Тебе снисходительно разрешали добиваться результатов, но только там, где ты не делал больно системе. Ведь тебе ни разу не удалось помочь тем, кого преследовали за инакомыслие. Особенно показателен случай, когда ты взбрыкнулся против нового Начальника Центра Одинцова, следовательно, против воли партии. Тебе сразу показали твое место, хотя и Одинцова потом перевели на другую должность.
ГАГАРИН. Значить, я все-таки был прав?
КОМАРОВ. Ты был не прав, Юра. Одинцов дважды Герой Советского Союза,
ГАГАРИН. Ладно. Я это уже не раз слышал. Будем считать – убедили. Давайте что-нибудь новенькое.
БЕЛЯЕВ. Ты счел доброту руководства партии своей победой, и тогда тебя попробовали предупредить. Напрямую о таких вещах никогда не говорят. Но вот ты в последнее время чрезвычайно редко стал ездить в зарубежные командировки. Считали, что ты поймешь. А ты, похоже, даже не догадывался об этом.
ГАГАРИН. Да на шут они мне сдались эти командировки! Спокойнее без них. Я и так вон сколько зачетов еще не сдал в академии.
КОМАРОВ. Но у них то совсем другая шкала ценностей.
ГАГАРИН. Главное не это... Павел Иванович, я ведь не изменился?! Верно? Неужели вы думаете, что я..
КОАРОВ. Не думаем. В основе своей ы прежний нормальный парень, не способный на сознательную подлость. Подозревает это и руководство. Поэтому и ужесточили требования к тебе. Никуда вообще не пустили в этом году. Запланирована лишь одна поездка во Францию к комсомольцам. Тут вроде им деться некуда. Несколько запросов было с той стороны. От тебя все еще терпеливо ждут знака о ом, что любой люмень вместо алюминия хорош, если исходит от начальства.
ГАГАРИН. Это страшно, Володя.
БЕЛЯЕВ. Это правда. Если ты будешь соблюдать правила игры, то перед тобой откроются многие, даже ранее запертые, двери. Все зависит от тебя. Быть маршалом или остаться полковником... Думаю, что ты и сам прекрасно представляешь, что сейчас творится у нас в стране. Роскошь и нищета, самопожертвование и казнокрадство, мздоимство и...
ГАГАРИН. Мне люди о многом говорят, но когда прошу письменно подтвердить, всегда следует отказ. А как что-то разоблачать без фактов?... Не знаю я как можно хот что-то переделать. Я пытался. Все как в пустоту.
БЕЯЕВ. Я тоже не все ответы знаю. Но и молча смотреть на все, сил больше нет. Слава богу, хоть разговор наш состоялся. Теперь можно будет многое спокойно обсудить, посоветоваться. Времени вот у нас мало. У Володи через месяц полет. Возвратиться и будем решать, как дальше жить.
КОМАРОВ. Согласен.
ГАГАРИН. В общем, как говорят, разговор был бурным, но закончился к общему согласию.
БЕЛЯЕВ. Мой тебе совет, Юра. Поостерегись. Ты стал, может быть и нечаянно, наступать кое-кому на хвост. Могут сильно огрызнуться.
ГАГАРИН. Не пойму я вас. То обвиняете меня чуть ли не в предательстве, нерешительности, а то...
БЕЛЯЕВ. Не торопись. Мы в первую очередь обвиняем себя. А тебя предостерегаем. Надо изменить тактику... Хотя я и не представляю, какая тактика может тут помочь. Иногда меня пугают даже мысли о возможных шагах, при нашем то многолетнем воспитании... Но ничего другого не вижу. В атаку идти рановато. Надо хорошо осмотреться теперь уже с открытыми глазами.