Космический Апокалипсис
Шрифт:
— Да. И пока эта вера работала, у нее оказался один весьма неожиданный побочный эффект: она удерживает от поиска любых других новых путей полета. Подобно мифу об Икаре, она создала прочную узду для коллективного мышления.
— Но в таком случае… фигура на шпиле…
— Огромный двукрылый салют какому-то богу, в которого они верили в прошлом.
— Но почему они сделали это? — воскликнула Паскаль. — Религии умирают медленно и новыми сменяются постепенно. Я не могу представить, что они построили этот город и все, что в нем есть, просто как оскорбление старому богу!
— И я тоже. Что и дает начало рождению новой мысли.
— Какой?
— Что утвердился
Вольева решила, что пришло время показать Хоури, с чем она будет иметь дело на своей новой должности.
— Держись крепче, — сказала она, когда лифт уже приближался к орудиям из Тайника. — Людям обычно бывает не по себе, когда такое случается с ними впервые.
— Бог мой! — воскликнула Хоури, инстинктивно прижимаясь к задней стенке лифта, когда сцена, представшая перед ее глазами, вдруг как бы внезапно многократно расширилась: крошечный жучок-лифт, ползущий по бескрайней складке пространства. — Мне кажется, этот зал слишком огромен, чтобы поместиться внутри корабля!
— О, это пустяки. Тут есть еще четыре помещения столь же колоссальных размеров. Одно из них предназначено для тренировок перед операциями на поверхности планет. Еще два — пусты или лишь частично заполнены воздухом. В четвертом стоят шаттлы, а также приспособления, предназначенные для движения внутри систем обеспечения. А это отведено для хранения орудий из Тайника.
— Ты имеешь в виду вон те штуковины?
— Да.
В зале находилось сорок орудий, причем ни одно из них не походило на другое. И тем не менее в их конструкции было нечто, выдававшее общность происхождения. Все механизмы были исполнены из сплава зеленовато-бронзового цвета. Каждый был размером не менее чем в половину среднего космического корабля, однако не создавалось впечатления, что это и является их функцией. На корпусах не было ни иллюминаторов, ни входных люков, ни маркировок, ни выступающих коммуникационных систем. Хотя на некоторых были вроде бы отверстия для установки верньеров, но на самом деле они, по-видимому, были нужны чтобы передвигать орудия или чтобы прикреплять к ним какие-то детали. Словом, боевой корабль, несущий эти орудия, должен был сам обеспечивать их перемещение и вывод на цель.
Все это было в высшей степени странно и непонятно.
— Машина класса «Ад», — сказала Вольева. — Так назвали ее строители. Конечно, дело было несколько столетий назад.
Вольева молча наблюдала за тем, как Хоури оценивает взглядом титанические размеры ближайшего к ней орудия. Подвешенное вертикально, с длинной осью, ориентированной согласно тяге корабля, оно выглядело как церемониальная шпага, свисающая с потолка зала какого-нибудь барона-забияки. Как и другие орудия, этот механизм был окружен каркасом, добавленным кем-то из предшественников Вольевой, и на каркасе были установлены приборы для контроля и маневрирования. Все орудия стояли на рельсах, образующих трехмерный лабиринт на нижнем уровне зала. Рельсы уходили куда-то вниз, к воздушным шлюзам в корпусе корабля, через которые орудия можно было выпустить прямо в пространство.
— Кто же их создал? — спросила Хоури.
— Достоверно мне не известно. Возможно, Конджойнеры в одной из своих инкарнаций. Все, что мы знаем, это то, как их обнаружили — спрятанными на астероиде, который вращался вокруг карлика, настолько отдаленного, что, кроме номера в каталоге, о нем никто ничего не знал.
— Ты тоже там была?
— Нет. Это случилось задолго до меня. Я лишь унаследовала их от последнего хранителя, а он — от своего предшественника. С тех пор
— Ты хочешь сказать, что и в самом деле воспользовалась им в бою?
— Ну, ведь я уже кое-что знала про них. Не надо, подумала Вольева, перегружать Хоури былыми преступлениями. Во всяком случае — сейчас. Через какое-то время Хоури будет знать эти орудия так же хорошо, как и она сама, а может, и лучше, более интимно, что ли, поскольку будет познавать их с помощью вживленных в нее нейронных датчиков.
— И что же получилось?
— Некоторые из них могут разорвать на части целые планеты. Другие… Не хочу даже гадать. Я бы не удивилась, узнав, что они могут доставить неприятности даже звездам. Те, кто захотел бы ими воспользоваться… — Она оборвала фразу.
— А против кого ты направила свои орудия?
— Против врагов, конечно.
Хоури глядела на Вольеву несколько бесконечно долгих безмолвных секунд.
— Не знаю, то ли ужасаться тому, что такие вещи существуют на свете, то ли испытывать облегчение от того, что на спуске лежат наши пальцы, а не…
— Разумеется, — сказала Вольева. — Так лучше.
Описав несколько кругов, Силвест и Паскаль вернулись к шпилю. Крылатый амарантянин выглядел точно так же, как и раньше, но сейчас им показалось, что он взирает на Город с императорским безразличием. Было очень соблазнительно предположить, что новый бог и в самом деле овладел Городом. А что еще могло подвигнуть горожан на сооружение подобного монумента, как не страх перед божеством? Однако сопроводительный текст на шпиле было безумно трудно перевести.
— Здесь есть упоминание о Творце Птиц, — сказал Силвест. — Значит, есть шанс, что шпиль имеет отношение к мифу о Сожженных Крыльях, если даже крылатый бог и не является воплощением Творца Птиц.
— Да, — ответила Паскаль. — А вон и иероглиф Огня, он стоит совсем рядом с иероглифом, означающим крылья.
— Что еще ты видишь?
Паскаль постаралась сосредоточиться. Текли минуты.
— Тут есть какое-то упоминание о стае отступников.
— Отступников в каком смысле? — Он проверял ее, она понимала это, но повторение ценно само по себе. Перевод Паскаль поможет Силвесту оценить, насколько субъективен его собственный анализ.
— Стая отступников, которые не согласились на уговор с Творцом Птиц, а может, нарушили этот уговор впоследствии.
— Именно так решил и я. Только беспокоился, не сделал ли при этом парочки ошибок.
— Кто бы они ни были, но они получили кличку Отверженные. — Паскаль вертела текст и так и этак, проверяя гипотезы одну за другой, на ходу пересматривая свой перевод. — Похоже, они сначала были в составе стаи, которая согласилась на условия Творца Птиц, но потом — позже — изменили свое мнение.
— А ты не можешь прочесть имя их вождя?
Она начала:
— Их вела личность по имени… — И тут она умолкла. — Нет, я не могу прочесть эту строчку сходу. И вообще, что все это значит? Ты полагаешь, они существовали в действительности, что ли?
— Возможно. Я бы взял смелость предположить, что они были атеистами, которые поняли, что миф о Творце Птиц — всего лишь миф. Конечно, в глазах фундаменталистской части населения это должно было выглядеть далеко не лучшим образом.
— Поэтому они и были отлучены?