Космический шулер. Ретиф
Шрифт:
— Сержант абсолютно прав, — торопливо подтвердил Лафайет.
— Я уверен, что линчевав меня, вы бы долго каялись.
— Все это — напрасная потеря времени, — недовольно произнес капитан. — Но… ладно. Снимите с него веревку.
— Вот и прекрасно. Я рад, что мы стали друзьями. — Лафайет облегченно вздохиул. — А теперь…
— За-аряжай!
— Ч-что вы собираетесь делать? — спросил O'Лири, глядя на солдат, которые отстегнули от пояса огромные пистолеты в фут длиной и принялись сворачивать пыжи.
— Встань рядом с деревом, сэр рыцарь, —
— И поторопись. Мы не можем возиться с тобой всю ночь.
— В-вы имеете в виду это дерево? — спросил Лафайет, спотыкаясь об извилистые корни. — Но почему? Что?…
— Готовсь! Целься!
— Стойте! — крикнул Лафайет ломающимся голосом. — Вы не имеете права!
— Ты ведь сам потребовал джентльменской смерти? Целься!
— Но… вы собираетесь стрелять в меня с такого близкого расстояния? Я думал, ребята, вы — снайперы.
— В июне прошлого года мы заняли первое место на полицейском турнире, — гордо сообщил сержант.
— В таком случае почему бы мне не встать подальше? — предложил Лафайет. — Вам представится случай показать свое искусство.
Осторожно пятясь, он отступил на десять футов и уперся спиной в другое дерево.
— Готовсь! — скомандовал капитан. — Целься!
— Все еще слишком близко! — крикнул Лафайет и погрозил пальцем. — Вы должны показать все, на что способны.
Он торопливо отступил еще на четыре ярда.
— Достаточно! — взревел капитан. — А теперь стой на месте, сэр, и веди себя прилично! — Он поднял шпагу. — Готовсь! Целься!
И в тот момент, когда с губ капитана должно было сорваться неизбежное «пли», кусты зашуршали и ночную тишину нарушил леденящий душу вой. На мгновение солдаты застыли, как вкопанные.
— Ночная кошка! — взревел сержант. Не дожидаясь дальнейшего развития событий, Лафайет отпрыгнул в сторону, покатился по земле, нырнул за ствол дерева, поднялся на ноги и помчался по лесу, не обращая внимания на крики, гром выстрелов и свинцовые пули, со свистом рассекающие воздух над его головой.
Полная луна ярко светила на бревенчатую хижину, расположенную в центре небольшой поляны, окруженной высокими деревьями. Лафайет лежал под кустом, страдал от похмелья, усталости и множества синяков и царапин. Прошло полчаса с тех пор, как затихли крики солдат, разыскивающих его по всему лесу, и двадцать минут, как он поднялся на невысокий холм и увидел освещенные окна избушки. «Все возвращается на круги своя», — подумал Лафайет, глядя на посветлевшее небо и ледяные кристаллики инея, покрывшие стебли растений и листья.
— Больше ей негде быть, — пробормотал он, засовывая посиневшие от холода руки под плащ и глядя на освещенное окно.
— В этой глуши спрятаться можно только в избушке.
Конечно, тот, кто ее похитил, наверняка зарядил пистолеты на случай появления незваных гостей, но…
— С другой стороны, оставшись в лесу, я превращусь в сосульку, — громко сказал Лафайет, поднялся на ноги, и, похлопав себя руками по груди, — чем вызвал приступ кашля, — начал осторожно спускаться на поляну. Он обошел избушку несколько раз, держась на довольно большом расстоянии и напряженно вслушиваясь, но тишину не нарушал ни один звук. Занавески на окне не давали возможности заглянуть внутрь, и Лафайет, прокравшись с черного хода мимо поленницы дров и бочки с дождевой водой, прильнул ухом к двери.
Он услышал слабое похрустывание и какие-те неприятные чавкающие звуки. Монотонный низкий голое бубнил, не умолкая, но слов было не разобрать.
Лафайет почувствовал, как по спине побежали мурашки. Ему необычайно отчетливо вспомнилась детская сказка о Гансе и Гретель, попавших в домик ведьмы…
Ерунда. Враки. Никаких ведьм не существует, а в избушке наверняка скрывается мошенник Лоренцо, связавший несчастную леди Андрагорру по рукам и ногам. Бедная перепуганная девочка, надеющаяся вопреки здравому смыслу, что кто-нибудь придет и освободит ее. В конце концов, почему бы не вышибить дверь одним ударом и, используя внезапность нападения, схватить Лоренцо за шиворот…
Неприятный хрустящий звук на мгновение усилился, потом затих. В наступившей тишине послышалось какое- то хлюпанье и звяканье металла о металл. Затем заскрипело и захрустело одновременно, да так отчетливо, будто в мясорубке мололи кости.
Он ее пытает, чудовище! Лафайет отступил на несколько шагов, разбежался и изо всех сил ударил плечом. Незапертая дверь распахнулась настежь, и он кубарем покатился по полу, очутившись у противоположной стены чисто прибранной комнаты. В камине горел огонь, отбрасывая квасные отсветы на старушку, отдыхающую в кресле-качалке с кошкой на коленях и голубой фарфоровой миской в руках.
— О, Лоренцо, ты вернулся? — удивленно спросила она и протянула ему миску. — Хочешь немного воздушной кукурузы?
Сидя у камина с миской хрустящих подсоленных зерен на одном колене и чашкой крепкого дымящегося какао на другом, Лафайет пытался привести свои мысли в порядок. Старушка что-то шила толстой иглой, которую извлекла из сундучка под окном, и монотонно бубнила себе под нос. O'Лири попытался разобраться в словах, но у него получилась какая-то бессмыслица, вроде кукушка порхает с цветка на цветок, желая чихнуть в лепесток…
Он проснулся, больно стукнувшись подбородком о грудь, и поднял голову.
— Бедный мальчик, ты совсем спишь. Побереги себя, Лоренцо… О, кстати, я забыла сказать: ко мне заходили твои друзья. — Старушка как-то криво улыбнулась одной стороной рта.
— Друзья? — Лафайет зевнул.
Сколько усе времени он не спал? Неделю? Пять-три дня… возможно ли, что прошлой ночью ему постелили чистые шелковые простыни на двуспальную кровать и… -…просили ничего не говорить, потому что хотят сделать тебе сюрприз, но я все-таки решила сказать.