КОСМОХАОС. Спасённый

Овчаренко-Артецкий Артем

– Рядовой Арцен, вы меня…

Странный голос. Очень еще литота по сравнению с тем, как напугал пилота этот внеземной писк человека.

– Да, слышу, – Арцен расслабил голову, отбросил синие замки лямок и повис в гравитации. Он протянулся до микрофона, однако тот остался разъединенным, будто от любимой, разорванным красными и желтыми проводами и еще меньше проводками. – Слышу! Черт!

Щелен ударил по системе управления. Точнее, попытался. Его кулак остался за один миллиметр от полей нерабочих кнопок. Он крикнул повторно во всю рубку, звон голоса прошелся по воздуху из крупных баллонов корабля.

Он остался наедине сам с собой, как и мечтал. Однако, его безмятежному отдыху мешал гнет внутреннего вида корабля. Наполовину синий, сочетающийся

с мягким черным и блекло-серым цветом, вид внутреннего обустройства в условиях принадлежности к Космическому Перерождению был чрезвычайно строгим. Все равно целью оставалось покинуть этот безлюдный космос и оказаться в тех условиях, в которых Арцен бы по-настоящему обрёл познание в мире.

Он ощутил, что пошло движение в трубах звездолета, обшивке и компонентах. Булькающее топливо, мурлыкающий скрип двигателей. Главный экран залился белой вспышкой и вскоре стал обиталищем для помех-проказников. Точно, внешние камеры передачи изображения космоса на экран сломаны. Но как? Их разрабатывали так, чтоб было возможно видеть то, что происходило вокруг. И их прозрачная прослойка из крепкого металла и особенного стекла пошла трещинами и выплюнула брызг осколков в космическую бездну.

– Астероиды!

Арцен выхватил руль и двинул корабль в сторону. Он

понял, что по ястребу сейчас били астероиды. Немедленно пилот, взбудораженный своей возможной смертью, воспользовался приливом крови. Вот он, тот момент. Его корабль двигался. Тусклое бирюзовое свечение лилось на чешуйчатую темную одежку широкого штурвала. И на руки, вдоволь облаченные в массивные перчатки из синтетики. И на одежду, которая не оставляла ни единого белесого пятна от кожи. Конечно же, Арцен открывал стенам корабля лишь свое лицо, а в этой промерзлой темноте ложился спать даже в одежде.

– Астероиды!

В медленном полете рядовой двинул свой родной ястреб. Его дорогое дитя он защищал, хоть и иногда безрезультатно. Его руль, его блестящие стены, его беспорядок – все родимо для пилота. Ионные двигатели не работали. Кнопки, которые отвечали за регуляцию скорости, подвергались атаке костяшек. Пилот злился тому, что у него ничего не получалось. Он в пучине космосе! Или, в лучшем случае, навсегда застрял близ одинокой звездной системы. Он атаковал, будто недовольного врага, систему управления, будучи без цепей ремней.

Он летел в невесомости и водил корабль. Медленно, но вел его к слепой цели. Корабль, казалось, прыгнул в космосе и приземлился на невидимую площадку. Покачнулся и носом повел пилота вперед. Рядовой едва не врезался в главный экран в помехах. И их ему не отключить. Корабль еще раз покачнулся, отлетел в космосе. Арцен ударил воздух спиной и не очень-то и приятно приземлился в высокое кресло. Руль был при нем, и Хален продолжил управлять кораблем.

Астероиды били по кораблю. Между ними легко пролететь, а тут пилот бессознательно полез на рожон. Камни на бешеной скорости спотыкаются о внешние углы корабля, бьют широкие крылья ястреба, могут еще втянуться в наполовину отключенные ионные двигатели сопла. Полно проблем!

Арцен пустил слезу. Вой космоса вел его или в черную дыру, или в белую. Все-таки, Арцен был замкнут в своем собственном звездолете. Капля и пота, и слезы смешались и полетели к экрану. Прозрачная субстанция в невесомости тянулась то туда, то сюда, словно сиамский близнец делил между собой тело. Пилот расправил плечи, взмахнул головой; волосы полетели в нос, в рот, и разъяренный рядовой хлопнул по системе управления вновь. Красные и синие кнопки стали ярче некуда, спасительным оттенком дополняли тусклые светодиодные и пластинные лампы.

Арцен крикнул. Он освободил боль вместе с гневом, его ярость заменяла красный сигнал бедствия. Роботизированная тревога давно прошла, а неизвестные неполадки продолжались. Сигнал был временным, пришло время целить свой звездолет и лететь, куда попало. Или, если повезет, оказаться в руках у своих собратьев. Ему обрадуются они, а вот власть отдела или даже самого сектора выпишет взыск. Придется оправдываться, ведь они не придадут значения и поломке корабля. Их звездолеты идеальны, а пилоты сами виноваты, что рушат космический транспорт.

Арцен крикнул и потянул к себе маленький рычажок. Через темно-синюю материю он видел, как надувались вены на его руках, прояснялась удивительным образом кровь. Огромный экран пошатнулся и двинулся к передним стенам. Хален приударил одну немаленькую кнопку около сиденья, не на блоке управления. Экран прибрал назойливые помехи. Его две половинки магнитились друг с другом, чтоб слиться и закрыть монитор, как шкатулку. Разделение экрана прекратилось. Монитор удобно и точь-в-точь прильнул к внутреннему углу передних стен рубки. Стены ушли в другие стены, и открылось лобовое стекло. Широкое лобовое стекло, почти панорамное, использовали только в редком случае. Арцен пожертвовал собственным будущим и жизнью. Камни на приобретенной космосом невероятной скорости запросто могут врезаться и пробить стекло. Однако, сейчас Хален был несомненно рад. Теперь Арцен видел ни экран, ни холодные стены звездолета, а бескрайний космос. Темный, такой чудной. И тысячи светлых точек поглядывают на него через стекло. И впереди большущая планета, напоминающая газовый гигант. Кольца окружили галактического исполина так же, как и дети-луны. Один из спутников отдавал зелено-синий цвет. У Арцена закралась мысль, что он приближается к обиталищу жизни. Может, и к центру мироздания.

С трудом Хален двинул свой корабль по прямой траектории к газовому спутнику, его кольцам и маленьким деткам. Двигатели ястреба именно сейчас выдавали малейшую искру, чтоб приблизить звездолет к обитаемому спутнику.

Наверное, Щелену показалось. Он протер глаза. Зрение у него было хорошее. И через призму потерянности он увидел настоящее чудо, настоящее спасение.

2

Ястреб погружался в дебри трех колец газового гиганта. Лобовое стекло уже укрывалось трещинами через острые углы космического льда, которые били обшивку, хотя парили на месте над водопадом темного вселенского мира. Это все из-за звездолета, будто старика, пытающего проковылять через толпу таких одинаковых людей, такого однобокого проспекта молчаливого столпотворения различных рас, которые решили собраться за общей целью. Это все неумелые в эти часы руки, которые у рядового дрожали сильнее некуда. Капитан мучительно изнывал и понимал, что он у цели, хотя корабль сдавался. Но не Арцен. Пилот противостоял кольцу газового гиганта, из них представлял мнимо врагов. Корабль погружался в равнины и холмы космических бедствий, такого удивительного спокойного ледовитого бурана.

За все время Арцен насчитал аж целых семь спутников исполина, маленьких и больших, но средний, на которого у него была единственная надежда, был почти перед носом ястреба. Призрачными были шансы, но они были. Как и воображаемое привидение, которое повидаешь у себя в разуме и просто победишь его. На все были шансы. Даже вырваться с пасти кровожадного зверя. А ужасающим хищником была психика Арцена. В жарко-холодной рубке он понимал, что сходит с ума.

Щелен увидел через маленький экран на системе управления нечто. Корабль восстанавливался с трухи в рабочее на жалкие десятые проценты пространственное судно. Заработал общепринятый календарь. День назад. Именно день назад Хален заприметил газовый гигант и далекое зеленое пятно, надежду. И двадцать пять космических часов он летел к своему спасению. Он потерялся среди рядовых, но в себе он не сдался. И никогда не сдастся. Сейчас был ровно пятитысячный год от введения общепринятого стандарта. С начала отсчета Проповедники ввели метрическую, временную и календарную систему галактики, распространили технологии и поведали блуждающим народам и расам о совершенстве. И о Маллусе, одержавшем победу в битве космических богов и лавр которого был расплавлен в не долгосрочный мир Треугольника.